Точка невозвращения - [2]

«Елки-палки!» — Джедай еле успел откатиться за вывороченный упавшей сосной пласт грунта. Две пули вошли глубоко в сухую сосновую древесину в нескольких сантиметрах от его лица.

— Гаси-и-и! — провозгласил зомби где-то уже совсем рядом, автоматная очередь полоснула по черничнику в полуметре от Джедая.

«Когда ж у этой нежити обойма-то закончится?» — с беспокойством подумал Джедай, отползая обратно за сосну и аккуратно прицеливаясь в предполагаемую точку, где вот-вот должна была появиться башка зомби.

— Мочи-и-и! — яростно прохрипел зомби, показавшись из-за вывороченных сосновых корней и продолжая ненаправленно молотить по черничнику.

«Ага, щас тебе!» — мрачно подумал Джедай, нажимая спусковой крючок.

Зомби рухнул и замолчал. Джедай перезарядил «винторез», подождал пару минут, прислушиваясь. Вокруг было тихо, только стонал и хлюпал, все глубже погружаясь в болотную жижу, недобитый зомби.

«Черт с ним, сам утонет», — решил Джедай, закинул за спину винтовку и двинулся к краю леса. Часовые у ворот базы напряженно смотрели в его сторону — видимо, еще не решили, объявлять ли по лагерю общую тревогу или пока не стоит? Джедай вышел на открытое пространство и успокаивающе помахал им рукой — свои, мол, все в порядке.

Узнав его, долговцы неподдельно обрадовались.

— Привет, Джедай! — еще издали крикнул сталкер с оперативным псевдонимом Сарыч. — «Кого мы видим, кого мы лицезреем!»

Джедай, подойдя, поздоровался за руку с Сарычем и его напарником Везучим. Вообще-то в Зоне за руку здороваться не принято, но на «своей», безопасной территории можно.

— Что там было-то? — радостно улыбаясь, Сарыч мотнул головой в сторону леса. — Зомби?

— Угу, — подтвердил Джедай. — В количестве трех персон.

— Всех уложил? Больше не видел? Не ранен? — озабоченно уточнил Везучий.

Джедай отрицательно покачал головой.

— Ну и ладно. От имени клана «Долг» — спасибо за помощь.

— Служу Советскому Союзу, — без тени улыбки откликнулся Джедай.

— Как жизнь-то? — широко улыбаясь, поинтересовался Сарыч.

— Спасибо, брат, все нормально, — ответил Джедай, отвел взгляд и покусал губу.

Сарыч заметил это его замешательство, но выспрашивать подробности счел бестактным, поэтому просто слегка умерил свою веселость.

— А что давно не заходишь?

— Как это — давно? Неделю всего у вас и не был, — оправдываясь, сказал Джедай. — Ваши подошефные просили «кристальную колючку» раздобыть, а они ж просто так на дороге не валяются, сам знаешь.

— Да уж знаю, — саркастически хмыкнул Сарыч.

Везучий понимающе усмехнулся:

— Ты их слушай больше — совсем на шею сядут. Этим ребятам тоже наглеть не надо позволять, а то сегодня — «кристальная колючка», завтра — контейнер «холодца»…

— А послезавтра — «смерть-лампа»! — ухмыльнулся Сарыч.

— Да я же в личных корыстных интересах, — объяснил Джедай. — Взаимовыгодное сотрудничество. Я им еще пару образцов на углеродный анализ подкину.

— Слушай, а почему ты никогда толком не рассказываешь, что у тебя за самостоятельные альтернативные исследования? — с подозрением поинтересовался Везучий. — Это ты зря, брат. Может, тебе ученые бы чем помогли. И от тебя бы, глядишь, польза науке была.

— Удои, так сказать, народному хозяйству, — передразнивая профессора Сахарова, подсказал Сарыч.

— Я обязательно все расскажу, — вздохнув, очень серьезно пообещал Джедай. — Если получится. А если не получится… в общем, пока лучше помолчу.

— Ну, дело твое, — с неодобрением пожал плечами Везучий. — Хочешь в одиночку мучиться — кто тебе запретит. У тебя с «воронками» там что-то?

— Нет, с «комплешами», — ответил Джедай. — Разбираюсь, как они пространство-время искривляют.

— Да, наши гравиконцентратами не занимаются, — с сожалением цокнул языком Сарыч. — Вроде, на соседней базе НИИ «Агропрома» гравитационщики сильные, ты у них не был?

— Не был. Сам справлюсь, — покачал головой Джедай.

— Ну, как знаешь, брат, — хмыкнул Везучий. — А ты по образованию-то кто — физик, никак?

— Типа того, — уклончиво ответил Джедай.

— Вот за что я физиков не люблю, так это за то, что они под человечество копают, — укоризненно покачав головой, сообщил Везучий. — Вон, люди, — он кивнул в северном направлении, откуда только что пришел Джедай, где далеко за деревьями с самых высоких крыш заброшенных лабораторий можно было разглядеть много лет пустующие многоэтажки Припяти, — жили себе-жили, дома строили, деревья сажали, детишек растили, а тут раз — и двадцать шестое апреля! Это как, по-вашему, — правильно?

— Да ну, брось, брось, — примирительно сказал Сарыч.

— Угробили такой город, — продолжал гнуть свое Везучий. — У меня там покойные дед с бабушкой жили, станцию строили, и отец там родился. Так знаешь, как они по своему городу убивались? Все вспоминали — какая планировка в квартире была, куда окна выходили, как с соседями вместе дачу строили, какие розы перед кинотеатром на субботниках сажали, сколько минут до магазина было идти и сколько сортов колбасы на прилавках лежало. А потом уже жили в Славутиче, но так и не свыклись. Не смогли свой город забыть. Люди там были счастливы, понимаешь ты? — Везучий безнадежно махнул рукой, как будто и не рассчитывал, что его могут понять. — Так каждый год 26-ого апреля туда и ездили — с соседями встретиться, помянуть и поплакать. Пока этот чертов первый Выброс не случился, и Зону для посещений не закрыли насовсем.