Точка кипения - [93]

— Атака врагов! Атака врагов!

Крик действует на Поршу подобно взрыву. Она замирает, и это дает мне секунду на то, чтобы выбить ногой зажигалку из ее руки и успеть увидеть, как та скатывается вниз по лестнице. Я бью Поршу локтем в лицо и сбиваю с ног. Затем я вставляю ключ в замок, но она прыгает на меня и пытается оттолкнуть. Ключ наконец поворачивается. Я падаю на пол. Моя спина разрывается от острой боли, и я понимаю, что у меня больше нет сил сопротивляться.

Она садится мне на грудь, как делают мои дети, когда играют в войну. От боли я не могу дышать, мои руки зажаты между ее коленями. Порша достает откуда-то веревку, обматывает ее вокруг моей шеи и затягивает.

Мои глаза буквально лезут на лоб, голова вот-вот взорвется.

— Так-то лучше. Не сопротивляйся. Иногда бизнес бывает неприятным, очень неприятным.

Порша убирает пряди волос с моего покрасневшего лица. Похоже, она наслаждается моими мучениями.

— То, что стоит на пути, уничтожают, а то, что может оказаться полезным, переделывают. — Ее мелодичный голос звучит спокойно, но как-то неестественно. — Ты думаешь, Пол с тобой? Нет. Пол со мной.

У меня больше нет сил бороться. Словно красные шторы опускаются передо мной, и я испытываю ужасное разочарование. Порша озадачила меня. Неужели Пол и она… Я слышу шум тяжелого булыжника, падающего в озеро в сумерках, но вдруг чудовищное давление на моей груди и шее ослабевает. С величайшим трудом я поднимаю опущенные красные шторы и отчаянно пытаюсь вздохнуть. Порша лежит рядом со мной, а над нами стоит Пол с крикетной битой в руке. Он смотрит на меня невидящим взглядом, потом его глаза закатываются и он падает.

Попытки откашляться и крикнуть мучительно отдаются в моих ребрах, но я хватаюсь за перила и поднимаюсь. Появляется Джош. Я пытаюсь обнять его и сгибаюсь от боли. Сильный запах газа душит меня.

— Открой все двери и окна, сейчас же! Не пользуйся телефоном, дом может взорваться. Выйди на улицу и позови кого-нибудь.

Он бросается в мою спальню, радуясь, что может чем-то помочь.

Я с трудом спускаюсь вниз, к шкафу под лестницей, чтобы закрутить газовый кран. Шипение газа из трубы неслышно из-за гула в голове. Мне необходимо проверить, реальны ли угрозы Порши насчет Авы. Если она спрятала ее вблизи газа, то это самое очевидное место. Я ползу к задней стенке темного шкафа, боясь включить свет.

— Ава!

Стоя на коленях, я пробую открыть старую дверь в подвал, и моя грудная клетка жестоко протестует против каждого движения. Наконец дверь с трудом открывается. У меня нет другого выхода, как только заползти туда и вслепую обшарить все. Ее здесь нет. Моей Авы здесь нет!

Я проверяю нижний этаж, затем открываю заднюю дверь. Нет, она бы не рискнула нести ее через сад, здесь слишком много соседей, которые могли их увидеть. Чистый воздух приводит меня в чувство. Четырехлетняя девочка такая крошечная, ее можно завернуть в ковер, запихнуть в коробку…

Я бегу через газон, и от ужаса меня тошнит. В кукольном домике полно сухих листьев, слышен запах сена и «Купринола», но сюда давно не заходили. Дверь на баржу закрыта. Я, снова и снова выкрикивая имя Авы, плетусь к дальнему концу баржи и вдруг вижу на воде свой бледно-голубой пластиковый чемодан. Я купила его для нашего медового месяца. Ава легко могла бы поместиться в нем… Мое сердце проваливается в бездну, где, как оказывается, есть еще бессчетное множество ступеней страха. Ава находится внутри!

Я не могу достать чемодан. Я не умею плавать, а лодка пришвартована на другом конце канала, где я оставила ее прошлой ночью, тем самым перерубив веревку, которая могла бы спасти мою дочь. Я не могу прыгнуть в воду и спасти ее, но и не могу отойти, чтобы позвать на помощь. Любой катер, проходящий мимо, может перевернуть чемодан. Ава начнет барахтаться и уйдет на дно. Я зову Пола и Джоша. Она так близко и так далеко. Мои крики переходят в рыдания. Я бегу к сараю и нахожу грабли, но все равно не могу дотянуться до чемодана. После долгих метаний я замечаю резиновый надувной круг на борту баржи. Конечно! Надо было сразу об этом подумать, но мой мозг сейчас напоминает беспорядочную свалку, куда не могут проникнуть разумные мысли.

Я снимаю куртку и забираюсь на борт «Марии-Розы». Затем смотрю на воду. Она далеко внизу, но мне ничего не остается, как прыгнуть с борта со спасательным кругом. Я молюсь, чтобы всплеск не опрокинул чемодан.

Вода ледяная. Мой ребенок замерзнет. Я болтаю руками и ногами, приближаясь к чемодану, и тянусь к его ручке. Потом приоткрываю крышку и сквозь трехдюймовую щель вижу темные миндалевидные глаза Авы, глаза ее отца, пристально смотрящие на меня. Я откидываю крышку чемодана, и он начинает тонуть. Ава оказывается в воде, ее брови удивленно приподняты. Рот ее заклеен скотчем, а ручки связаны спереди. Одной рукой я обхватываю ее за талию, а другую просовываю под круг. Удерживать Аву на плаву оказалось намного сложнее, чем я думала: несколько раз я окуналась с головой, пока мы барахтались в воде.

— Положи ручки на круг!

Я яростно бью ногами, приближаясь к берегу. Мы осторожно продвигаемся вперед, мои движения становятся все медленнее. Боль в груди уменьшается. Вода настолько холодная, что я похожа на двигатель, работающий на последних каплях топлива. Скоро все закончится… Ава едва двигается и почти не сопротивляется. Велика вероятность того, что она умрет от переохлаждения и шока.