Точка бифуркации - [11]
Двойной обратный спин, над которым мы работали в этот день, у меня не получался. Янка злилась, кричала, что я исполняю хуже ленивого вомбата и хочу угробить её мечту. Тренер выгнала меня в коридор, сказав, что я совсем не в форме, хожу под себя, сплю в декольте. В общем, теряем время понапрасну, и тренировка закончена. Хватит на сегодня испытывать терпение.
– Вомбаты, – сказал я вышедшей из зала Янке, – вообще не танцуют. Они жрут и плодятся.
– Как и ты, – бросила она мне, – уже и самочек завёл для этого.
– У каждого человека есть друзья. Это – мои.
– Не бывает дружбы между мальчиками и девочками, – с нажимом произнесла Янка.
Конечно же, бывает. Подумал, что Янка стереотипна, шаблонна, да и завистлива. Ничего объяснять не захотелось. Вряд ли она готова была слушать. Я же для неё ленивый вомбат. Глуповатый увалень, случайно зашедший потанцевать. Пошёл в кафе, купил булочку, сидел, запивал облепиховым соком. За окном по грязному уже снегу ехали машины, шли люди. Вспомнилась Марина. Наверное, её образ в ношеной штормовке и сбитых осенних сапогах хорошо подошёл к настроению. В день, когда не получались самые элементарные наклоны.
Марина в этот день проезжала мимо, я этого не знал. Она только что вернулась из Чукалы, куда ездила на каникулы. Думаю, что каждый из нас в жизни пропустит встречу с сотнями людей, с которыми мог бы интересно проводить время, общаться, смеяться, радоваться. В нашем огромном мире проезжаем мимо, и всё. Или, того хуже, нет ни одного значимого шанса хотя бы проехать мимо. Потому что я здесь, в кафе, а мой потенциальный приятель где-то в тысячах километров, во Владивостоке или Хабаровске. Или недалеко, хотя бы и в Чукале, но тоже ничего обо мне не знает.
Впрочем, мне не на что жаловаться. Пока я сидел в кафе, пришло сообщение от Валерки, который взялся читать Достоевского, и от Мурзи, которая со знакомыми ела на улице мороженое и мечтала о лете. Которого она бы хотела бесконечно много. Ей бы в Африке жить, тем более у неё хорошо с английским, но вряд ли так уж нужны там озеленители.
В общем, даже если бы знал, что Марина – вот она, проезжает мимо, это ровным счётом ничего бы не изменило. Подумаешь, кто-то едет в автобусе, когда тебе предлагают параллельно засесть за Достоевского и обсуждать лучшие моменты или желают бросить приятелей и немедленно накормить мороженым.
Я выбрал третий вариант. Пошёл домой и лёг спать.
Назавтра на тренировке я был прекрасен и умел. Янка довольна. Каникулы, однако же, пролетели.
Ноябрь – месяц непостоянный. Никогда не угадаешь, выпал ли снег сразу на всю зиму. Кажется, что этот точно растает, и ошибаешься – назавтра мороз минус пятнадцать и далее до марта. Или думаешь, что уже всё, зима, ан нет, вместо этого назавтра плюс пять и ты скачешь по залитому водой тротуару от сухого островка к сухому островку. В этот раз потеплело.
Утренний автобус подкатил по асфальту, залитому грязной водяной жижей, брызгая на проезжающие мимо машины и обочину. Машины, тормозившие возле остановки, приводили в движение огромную скопившуюся около неё лужу. Вода накатывала на остановку, отступала, чтобы снова нахлынуть. Такие лужи караулят любой транспорт, но особенно оживают, когда приходит автобус.
Мы, как обычно, поприветствовали друг друга. Марина вместо штормовки надела зимнюю куртку камуфляжной расцветки. Похоже, куртка была перешита из взрослой. Выйдя на своей остановке, Марина забыла папку с бумагами. Папка лежала отдельно – скорее всего, просто не поместилась в рюкзак. Я схватил папку, посигналил водителю, тот остановился, поучив меня жить, но всё же открыл двери. На остановке было пусто. Я, в надежде, что Марина услышит, громко покричал в осеннюю темноту. Тщетно. Из глубины городского квартала доносились лишь звуки капели, со стороны дороги слышался только шум машин. Она не вернулась за злосчастной папкой. Сунув её к учебникам, стал дожидаться маршрутки.
Кстати, эта остановка называется «Газтехкомплект».
Валерка, судя по молчавшему домофону, не дожидаясь меня, ушёл в школу. Мурзя напрасно ела мороженое и вместо школы с высокой температурой ждала визита педиатра. Вжик не стала тормозить о Валерку, кинула ему сумку с учебниками, а сама убежала по делам. Варвара, вместо дешёвого серого костюмчика а-ля деловой стиль, пришла в джинсовом сарафане, да ещё и улыбнулась мне. Историчка, сославшись на открытый урок в их методическом объединении, дала нам самостоятельное задание и ушла. Я сидел и думал о том, что стоило мне нарушить обычный распорядок, как стала происходить ерунда. К тому же меня записали на школьный тур олимпиады по математике. Это как раз обычно, я и на районную, и на городскую ездил. Но и тут на неделю раньше, чем в прошлом году.
Зато вернулся отец. По расписанию. В принципе, в его возвращении нет ничего романтического. Никто не бросается ему на шею и всё такое. Первый день он вообще отсыпается.
– Что-то давно Оксана в гости не приходила, – огорчился он, не найдя знаменитых Мурзиных бутербродов.
Я объяснил, что все каникулы у меня были напряжённые тренировки и нормально собирались мы только один раз, да и то у Валерки. А сегодня Мурзя заболела.
Эта повесть — о том, как нелегко подростку принять мир и найти в нём добро и свет вопреки очевидному злу и равнодушию. Елисей Фёдоров фотографирует развалины — заброшенные здания, разрушенные заводы. Чёрно-белая гамма фотографий отражает его восприятие действительности: уродливый город, серые люди. Единственной радостью становится любовь к однокласснице Наташе. Но в школе появляется молодой преподаватель истории, и Лесь понимает, что умный и обаятельный учитель неожиданно оказывается его соперником. И тогда подросток придумывает план завоевания Наташи.
Альтернативный мир, похожий на наш на рубеже XX и XXI веков. Здесь телевидение, мобильная связь и интернет не то вышли из употребления, не то вовсе не были изобретены. Безымянный город, где разворачивается действие романа, мог бы располагаться где угодно на карте нашей страны, а атмосфера чем-то напоминает знакомое нам прошлое - но что за события в его истории опустошили целые кварталы и заставили обнести границу колючей проволокой? Уже не один десяток лет город воюет с соседним Энском. Правда, торжественных сводок о сплочении народа перед лицом ненавистного врага мало, чтобы жители города забыли о том, как много их разделяет.
Ярославу было 14 лет, когда он потерял обоих родителей в автокатастрофе и едва выжил сам. После всех больниц он попал в обычный детский дом, где живут дети, хлебнувшие в жизни горя, предательств и унижений.Потом в детский дом пришел работать ночным воспитателем Сергей, служивший в Чечне. Непросто было Сергею довести до конца решение взять под опеку трудного подростка. Но верность Сергея своему слову и поддержка его матери преодолели все преграды, Ярослав снова обрел семью и дом.
Мама задержалась на Марсе, а папа срочно улетел в Сибирь. Одиннадцатилетняя Лиза вместе с верным роботом Боббе отправляется в Космический центр Института времени – погостить у дяди и подготовиться к концерту: ей предстоит читать стихи Заболоцкого. Никто пока не знает, что в Институте готовится настоящая диверсия… Одна роковая случайность – и Лиза вместе с группой ученых попадает в совершенно незапланированную экспедицию в пермский период. Материки имеют непривычные очертания, а динозавры еще даже не появились.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.