То свидание в Кембридже… - [32]

Едва не задохнувшись от возмущения, Полли вернулась в ванную, яростно хлопнув дверью.

— Не смей сюда являться, — прокричала она и, включив душ, встала под благодатную освежающую струю.

— Успокойся, — ответил Марко. — Мама научила меня, что невоспитанно врываться в ванную, когда там дама.

Спасибо тете Руфи, подумала Полли и внезапно едва не разразилась хохотом.

Как-никак все это уже смешно. Она нарочно медлила. Раздался легкий стук в дверь.

— Ты не можешь просидеть там всю неделю, Полли.

— Я и не собиралась… — огрызнулась она. Обернувшись в громадную белую махровую простыню, она осторожно приоткрыла дверь. Марко стоял перед ней, поблескивая глазами. На нем снова было все то же крохотное полотенце. Когда она попыталась проскользнуть мимо, он перехватил ее по дороге так, что она оказалась в кольце его рук, тесно прижатая к его телу стальными объятиями.

— Ты восхитительно пахнешь, — выдохнул он у ее шеи.

— Марко, перестань… — дрожь сотрясала все ее тело.

— Твоя кожа как теплый шелк…

— Это нечестно… — вырывалась она, голос осекся, когда он шагнул назад, увлекая ее к постели. — Марко, отпусти меня, ты обещал…

— Я ничего не обещал, — невнятно пробормотал он, опрокидывая ее на кровать и ловко отрезая ей путь, когда она попыталась выкатиться из-под его тела. — Кроме моих сегодняшних обещаний в церкви…

— Мы оба знаем, чего они стоят… — Непролитые слезы душили ее.

Он между тем обнажил ее грудь и нежными пальцами провел по набухшим соскам. Затем стянул с нее простыню совсем и поднялся на колени, чтобы оглядеть свою добычу.

— Я говорила, что выхожу за тебя с условием — мы не спим вместе, — настаивала она, пытаясь мобилизовать остатки сопротивления. — Я думала… думала, ты будешь считаться с моими чувствами…

— Я не могу, — хрипло выдохнул он, трепет прошел по его членам, он провел ладонями вдоль всего ее тела, следуя взглядом за руками. — Я не могу находиться рядом с тобой и не мечтать о сексе…

— О Марко… о боже всемогущий… — Она не позволяла себе закрывать глаза, пытаясь использовать накопившуюся ярость, чтобы не захлебнуться в волне страсти и желания, исходящей от него. Это не помогло, ее тело не слушалось, как всегда предавая ее, подыгрывая этому мужчине. В ней словно открывалась бездна томления по нему, требующая, чтобы ее заполнили, и тогда она становилась глуха и слепа ко всем доводам рассудка.

— Признай, ты хочешь того же…

— Нет…

Он провел ладонью по ее животу, опускаясь все ниже, пока его пальцы не нырнули в шелковистые завитки. Глаза при этом не отрывались от ее лица, а пальцы нащупывали доказательство ее возбуждения.

— Нет? — Его голос осип от желания. — Ты говоришь, что не хочешь меня, одновременно так откликаясь на мои прикосновения?..

— Это на физическом уровне. — выдавила она, застонав от жажды и стыда. — О… о… пожалуйста, Марко…

— Ты на всех мужчин так реагируешь… на физическом уровне? — Его губы жадно бродили по ее грудям, рассыпали поцелуи по животу, пальцы и руки исследовали самые потаенные уголки ее тела. — Или только на меня, моя милая?

— Только… о, пожалуйста… только на тебя…

— Полли… родная… — голос его обволакивал, каждый нерв у нее вибрировал, как натянутая струна; она полностью капитулировала.

— О боже, Марко… — беспомощно прошептала она. — Я никогда не умела сопротивляться тебе…

— Тогда и не старайся, милая… — Слова прозвучали на хриплом выдохе; их глаза встретились, и понимание, так и не достигнутое на словах, казалось, пришло с соединением взглядов — соединением, разбудившим бешеное, глубочайшее вожделение, подчиняющееся лишь древнейшим инстинктам…

Судорожно изогнувшись, Полли притянула Марко к себе, открываясь в бездумном желании, чувствуя, как его тело неистово содрогается в ответ и резким внезапным толчком наполняет ее. Послышался хриплый стон его победы, она вскрикнула и задохнулась в затопившем ее наслаждении…

— Чтобы поверить, надо сначала попробовать. — Марко поставил перед нею блюдо спагетти по-болонски.

— Это означает очень вкусно или очень невкусно? — Она принюхалась к соблазнительному аромату, слегка улыбаясь в свете свечей. Пахло замечательно. Марко, уверенный в себе, настоял на том, что сегодня ночью ему принадлежит право на роль шеф-повара.

— Не желает ли синьора снять пробу?

— Если il patrone так усиленно рекомендует, отказаться невозможно.

Они ели на накрытом белой скатертью столе при свете большой противокомариной свечи. Ночной воздух казался очень жарким даже здесь, на террасе. Вокруг царили темнота и тишина.

— Кажется, мы одни во всем свете, — пробормотала она, следя за ароматным дымком, поднимающимся от блюда.

— Не считая полудюжины сов и двадцати миллионов цикад и кузнечиков. Не говоря о комарах.

— Я не принимаю во внимание мир животных и насекомых.

— А должна бы. Все они Божьи создания. — Он внезапно шлепнул ее по руке.

— Ой! За что?.. О черт!.. — Расплющенный комар был бесцеремонно сброшен на пол.

Марко рассмеялся.

— Сицилийский комар никогда не упустит своего шанса.

— Похоже на одного моего знакомого сицилийского мужчину… Вообще я побрызгалась спреем…

— Это говорит лишь о том, насколько ты неотразима. Вот видишь, всех влечет к тебе — не только меня.