То свидание в Кембридже… - [30]

Марко произнес что-то очень звучное по-итальянски. Потом глотнул еще из своего стакана и ненадолго прикрыл глаза. Открыв их, он впился в Полли напряженным взором.

— Я говорил, что не буду больше отвергать ложные обвинения, — сказал он наконец. — Похоже, в этом нет смысла, поскольку ты дала ясно понять, что не доверяешь мне. В последний раз говорю: Софи не моя подружка. Что бы она ни говорила тебе все эти годы, она никогда не была моей любовницей…

— Но я видела вас вместе, на Пасху в Прицци. Я видела, как ты целовал ее в последнюю ночь. А после этого Софи никогда не делала секрета, что ты постоянно звонишь ей, остаешься у нее, покупаешь ей подарки и приглашаешь в Италию.

— Послушай… — Его лицо исказила мрачная гримаса. — Это нелегко говорить, это звучит грубо и не слишком уважительно по отношению к твоей сестре… но Софи всегда ясно давала понять, что не отказалась бы стать моей любовницей. На Пасху в Прицци… да, она кокетничала со мной.

— Ты с удовольствием отвечал на ее флирт. — Полли бросило в жар от болезненных воспоминаний. — Вы постоянно вместе выезжали обедать.

— Только потому, что ты отказывалась присоединиться к нам. — Марко улыбнулся, бросив взгляд на ее разрумянившиеся щеки. — Вы мои английские кузины; мои родители просто ликовали, видя, что налаживается контакт с гамильтоновской ветвью семьи. Что мне было делать? Сказать Софи, что она не мой тип, и отослать ее читать журналы?

— Софи только о тебе и говорила всю дорогу в Англию, — срывающимся голосом пролепетала Полли. — Она сказала, что вы переспали в ночь перед отъездом, что собираетесь поддерживать дальнейшие отношения…

— Это неправда, Полли. Я не спал с нею. Я хотел, чтобы мы стали друзьями, а не врагами. — Внезапно на его лицо легла тень усталости. — Как ты не понимаешь? Впервые за много лет раздоров приняв оливковую ветвь, понимая, что означает примирение для моей матери, мог ли я грубо оттолкнуть Софи? Она достаточно прозрачно намекала, что хочет сексуальных отношений, когда превратила дружеский поцелуй в щечку в то, чему ты стала свидетелем. Я пытался мягко объясниться с ней, но, обнадеживая ее в части дружеских отношений, надеялся укрепить семейные связи…

— Это звучит так правдоподобно. — услышала Полли свой напряженный голос. — Но мне не забыть, что я видела вас двоих вместе совсем недавно, Марко. Я видела, как ты уединялся с ней в саду в ночь, когда приехал Бен. Видела, как Софи висела на тебе, когда вы появились в дверях после этой прогулки. Видела… — она проглотила горький комок в горле, — я видела, как ты впустил ее в свою комнату той ночью, когда предполагал, что я крепко сплю.

Марко долго глядел на нее молча.

— Если я скажу тебе, что она пришла ко мне в комнату и потребовала отчета обо всем, что касается меня, тебя и Бена… что выглядела она так, словно забьется в истерике у моего порога, если я не впущу ее… ты, очевидно, не поверишь!

Полли прикусила губу. Ее трясло. Как хотелось верить ему!

— Не знаю, — печально пролепетала она. — Я не знаю, что и думать.

— Сага… — Он потянулся за ее рукой и сжал пальцы.

— Не надо! Не называй меня так… — Полли смотрела на него затуманенными от слез глазами, страстно желая оказаться где-нибудь в другом месте. Самолет явно не был предназначен для выяснения отношений. — Что… что ты имел в виду, говоря, что не стоит называть Софи твоей бывшей любовницей? Это случайно сорвалось с языка?

— Полли… — В его голосе было недоумение. — Чтобы иметь право называться моей бывшей любовницей, надо быть какое-то время просто любовницей… А ты что подумала? Что я решил не прерывать связь с нею?

Полли судорожно сглотнула.

— Да.

— Ты, похоже, далеко зашла в своем презрении ко мне, а? — наконец проронил он тихо. — Это потому, что я Даретта?

Она непонимающе захлопала глазами.

— Я Даретта, не помнишь? — с горечью вырвалось у него. — Способный на все. Как выразилась твоя бабушка, с врожденными криминальными наклонностями.

— Нечего приплетать сюда эту дурацкую семейную распрю, — нетерпеливо отмахнулась она. — Ты видел, как дружески общались твои родители и мой отец на свадьбе. Все хотят позабыть об этом, кроме тебя! Ну а что касается твоих слов о любовницах… я неправильно поняла… я сожалею…

Он отвернулся, схватил свой стакан с виски и осушил его.

— И я, — без всякого выражения сказал он.

Он вынул пачку документов из кейса и начал их читать. Удрученная и подавленная, Полли поняла, что за несколько минут он опроверг все ее обвинения и теперь в виновных оказалась она.

Ее охватила растерянность.

Уставившись в иллюминатор, Полли глотала злые слезы унижения.

Глава восьмая

Вилла на Фавиньяне оказалась маленьким белым строением, возвышающимся над песчаным пляжем. На верхний этаж можно было подняться по внешней лестнице. Шезлонги, стульчики и стол были разбросаны по большой террасе. Под нависающим балконом стояла софа.

Одна из больших нижних комнат, в которую Полли заглянула через щель в ставне, была, очевидно, кухней, столовой и гостиной одновременно.

Спальни, должно быть, располагались внизу. Полли их пока не видела и поднялась наверх. Отсюда открывался вид на море, скалы, усеянные зелеными кустиками, и бледный полукруг пляжа. Воздух был теплым и густым.