То ли быль, то ли небыль - [70]

Во Владимирской тюрьме академик Парин подвергался страшным унижениям и пыткам. Его шантажировали судьбой детей (их у него было четверо – три сына и дочь), били, сажали в карцер и, едва живого, ставшего инвалидом, бросали обратно в камеру, где, как мы знаем, он сидел вместе с пленными фашистскими генералами и Куртом Мюллером. Курт сыграл огромную роль в том, что Парин выжил и не сломался в постигшей его катастрофе…

…Здесь уместно сообщить, что организованные впоследствии партией и правительством широкие клинические испытания, результаты которых как патологоанатом контролировал мой отец, не подтвердили эффективности препарата КР. Из-за иного метаболизма и существенно меньшего объёма опухоли по отношению к общему объёму тела, препараты, эффективные при экспериментах на мышах, сравнительно часто оказываются бессильными в поражённом опухолью организме человека.

Папу вызвали в Кремль к Ворошилову, где ему пришлось объяснять «первому красному офицеру» принципы морфологического исследования опухолей и обосновывать свои выводы об отсутствии эффективности препарата КР при лечении опухолей человека. Папины выводы подтвердили и другие приглашенные правительством эксперты, и разработка препарата КР была прекращена.

В конечном итоге, передача американским коллегам материалов о препарате КР никакого ущерба Советскому Союзу не нанесла, разве что потерпела крах надежда авторов КР и академика Парина на приоритет советской науки в лечении рака… Впрочем, исследования в области биотерапии опухолей продолжаются по сегодняшний день, и все исследователи, работающие в духе вполне разумных идей Клюевой и Роскина, цитируют их как основоположников этого направления.

Мишка и Курт в тисках эпистолярного жанра

Я к вам пишу – чего же боле, Что я могу ещё сказать…

А. Пушкин

…Переписка Мишки с Куртом текла вяло. Понимая, что вся корреспонденция перлюстрируется, они писали друг другу ничего не значащие открытки к праздникам. Между их последним в жизни свиданием и первой открыткой протекла вечность и какая! Трагический опыт лагерей, укравших у них на двоих четыре десятилетия, новые семьи, новая жизнь – им было, о чём поговорить и чем поделиться, но не было никакой надежды когда-нибудь для этого встретиться. Выйдя замуж за Наума, Мишка приняла советское гражданство и была, разумеется, невыездной. Со своей стороны, Курт, обогащённый энергичным опытом Владимирского централа, и думать не мог о том, чтобы ещё раз ступить ногой на советскую землю. Так и текла их жизнь – у каждого своя, в параллельных, непересекающихся мирах. Пока однажды в семьдесят пятом году Мишка не получила странную открытку…

Однажды – это те краски, которыми жизнь расцвечивает серую «карту будня». У каждой судьбы своя палитра – кому ярче, кому тусклее, кому многоцветие, кому гризайль. Мишке выпал полный спектр.

День Победы

Дела давно минувших дней…

А. Пушкин

Итак, однажды Мишка получила странную открытку из Парижа. Открытка была написана по-французски и подписана М. Работэ.

– Она так написана, что я не могу понять, лицо какого пола её писало, – пожаловалась Мишка.

Неизвестный Мишкин корреспондент (или корреспондентка) писал о том, что прилетит в Москву, потому что приглашён на парад на Красной площади в честь тридцатилетия Победы. Желательно, чтобы Мишка в этот день была дома и ждала телефонного звонка, потому что им необходимо встретиться.

Фамилия Работэ была как будто Мишке знакома, из какого-то очень далёкого, утратившего реальность прошлого, но вспомнить деталей Мишка не могла.

В День Победы она осталась дома. Спустя полчаса после окончания парада на Красной площади раздался телефонный звонок.

– Мишка, это Мария Работэ, – сказал по-французски чуть хрипловатый женский голос. – Через час я жду тебя около гостиницы «Националь».

– Хорошо, но как мы узнаем друг друга?

– О, не беспокойся, я тебя узнаю.

Показалось ли Мишке или на самом деле в её голосе прозвучали нотки горького сарказма?

Через час заинтригованная Мишка подходила к гостинице «Националь». Навстречу ей вышла незнакомая элегантная пожилая дама. Мишка могла поклясться, что никогда её раньше не встречала. Но вы-то, мои читатели, вы, конечно уже узнали в этой статной даме молодую француженку, поджидавшую выхода Мишкиной свадебной процессии из дверей Берлинского полицайпрезидиума.

– Мишка, я Мария Работэ, – представилась дама. – Пойдём в мой номер, поговорим.

Они поднялись в номер. Мария удивила Мишку неожиданной осведомлённостью о её прошлой жизни. Мишка совершенно не понимала, кто эта дама, но спросить напрямую стеснялась, полагая, что и ей в ответ положено было знать всё о Марии; та же явно наслаждалась Мишкиным замешательством. Неловкость затягивалась, и, наконец, Мишка приняла Соломоново решение: надо пригласить Марию домой и поручить Науму разгадку этой тайны. Мария с Наумом безусловно никогда не встречались, и ему будет не зазорно задать ей пару наводящих вопросов.

Мария, казалось, только этого и ждала и мгновенно согласилась ехать к Мишке. Дома за чаем смущённый Наум довольно неуклюже принялся за свою миссию, но ситуацию не прояснил. Наконец, Мария решила, что достаточно их помистифицировала.