То был мой театр - [45]

Шрифт
Интервал

Спектакль получился полифоничным музыкально, драматургически, актёрски. Инсценировку романа сделали В.Дьячин и Ю. Любимов.

У Булгакова роман, если не считать эпиграфа из Гёте, начинается на сугубо приземлённой, бытовой ноте. Первая сцена, хотя в ней участвует сам дьявол, идёт буднично, неторопливо, бытово... Вспомните первую фразу, замедленную, словно разморенную жарой: "Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах появились два гражданина..."

Любимову такое начало - не подходит. С самого начала ошарашить, взять зрителя, приковать его внимание. А для этого нужен ударный ход, пусть даже пустяшный, рассчитанный на внешний эффект, но привлекающий неожиданностью, концентрирующий внимание, как стрекот телефонистки в "Зорях": "Сосна! Я - Сосна! Вызываю Третьего..."

В первом варианте спектакля в полутёмный зал резко входили шестеро мужчин в одинаковых кепках. Занимали посты у всех трёх дверей, подозрительно рассматривали зал из-под козырьков, потом так же подозрительно - сцену. Там в золочённой раме из "Тартюфа" высвечивался могучий торс Шаповалова. На лице страдальческая гримаса - такая бывала у Виталия наутро после перепоя. Он произносил лишь одно слово: "Банга!" - и по залу, по его центральному проходу несся на сцену здоровый палевый дог.

В укороченном, обкусанном "как-бы-чего-не-вышниками" четырёхчасовом варианте спектакль начинался просто с этого призыва и внешне эффектной, но никак уж не фиксировавшей место и время действия пробежки пса по залу.

Раз уж помянул время действия, то нужно, видимо, тут же рассказать о компромиссе, на который театр пошёл ради сохранения спектакля: в трёхстворчатой, как складень, программе спектакля большая группа второстепенных персонажей - мелкий подонок и доносчик Алоизий Могарыч, старая стерва Аннушка, женолюбивый председатель акустической комиссии Семплеяров и прочие обозначены как люди 20-х годов. Подчёркиваю, двадцатых! Между тем, первый троллейбус появился в Москве лишь в 1934 году, а именно из окна троллейбуса, если помните, наблюдала Маргарита похоронную процессию Берлиоза. А все эти таинственные исчезновения людей, крайне тревожащие жён? А доносы в духе Алоизия? Всё это атрибутика, насколько я знаю, конца следующего десятилетия. Впрочем, и нашего - если вспомнить рассказанную чуть выше историю разгрома" Химии и жизни"...

Впрочем, когда ставился "Мастер", "Химия и жизнь" была ещё на подъёме, как, впрочем, и Театр на Таганке. Премьера спектакля состоялась 6 апреля 1977 года.

Нет нужды пересказывать сюжет. Важнее показать, что и как, и кем - делалось.

Все три главные линии романа - элегически-любовная с малым элементом патологии (тема любви и жизни героев), историческая (Иешуа и Пилат, герои романа Мастера) и сатирически-чертовщинная - были переплетены в спектакле так же естественно, как у Булгакова. Начиналось с Пилата, с ключевых реплик каждого из основных персонажей, стоящих на полутёмной сцене. А потом, точно по Булгакову, усаживались на скамейку, составленную из кубиков с буквами "X" и "В" вполне земной Воланд (В.Смехов), подчёркнуто номенклатурный Берлиоз (А.Сабинин) и "изгущинародный" Иван Бездомный (М.Лебедев) в тюбетейке и мятых, почти белых брюках. Начинался неторопливый разговор об ивановой дурацкой поэме и Кисловодске, об изнуряющей жаре и Иисусе Христе...

Воланд был с тяжёлой тростью, в длинном сюртуке изысканно-старинного, очень строгого, я бы сказал траурно-строгого покроя. Ничего от Сатаны, скорее - грустный философ, исследователь. Как бы и чем бы он ни заинтересовался, держится отстранённо. Все верно: не может умный дьявол дистанцию не блюсти. Ну, а уж те, кто по глупости, корысти или невежеству её нарушил, те уж не взыщите...

Вот такого грустно иронического Воланда, идя точно вслед за Булгаковым, придумал режиссёр Любимов, таким сыграл его артист Смехов, и почти таким же - с небольшими отклонениями - другие исполнители: Соболев и Хмельницкий.

Второй но значимости участник "воландовской шайки", но первый но сочности, по россыпи приёмов и средств очарования, стал в спектакле Фагот, он же Коровьев, в исполнении Ивана Дыховичного. У Булгакова в романе в свите Воланда два веселых шкодника - Коровьев и кот Бегемот. Бегемота в спектакле чуть упростили, охамоватили, возможно потому, что иначе надо было использовать в роли Бегемота травести, что почему-то не входило в планы Любимова. Воистину обегемотили Бегемота. Играл его Ю.Смирнов, другого исполнителя этой роли - хорошего пантомимиста Ю.Медведева - я видел лишь в программке, хотя он тоже иногда играл. А краски фантастически талантливого озорного чертёнка целиком переложили на Коровьева. И не промахнулись: во-первых, больший контраст создали, а во-вторых, смог, наконец, во всей силе своей проявиться большой комедийный дар Ивана Дыховичного.


СЦЕНЫ ИЗ "МАСТЕРА"





Иешуа - А.Трофимов





Л.Сабинин - Берлиоз и М.Лебедев - Иван Бездомный.








Воланд и его команда: Азазелло - 3.Славина, Коровьев-Фагот - Иван Дыховичный, сам Воланд - В.Смехов, Гелла - Т.Сидоренко, Бегемот - Юрий Смирнов.





"Бал при свечах". На авансцене Ю.Смирнов - Бегемот, Н.Шацкая - Маргарита, И.Дыховичный - Коровьев.

Продолжить чтение
Еще от автора Владимир Витальевич Станцо
Годы отсебятины

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Рекомендуем почитать
Миниатюры с натуры

Александр Ковинька — один из старейших писателей-юмористов Украины. В своем творчестве А. Ковинька продолжает традиции замечательного украинского сатирика Остапа Вишни. Главная тема повестей и рассказов писателя — украинское село в дореволюционном прошлом и настоящем. Автор широко пользуется богатым народным юмором, то доброжелательным и снисходительным, то лукавым, то насмешливым, то беспощадно злым, уничтожающим своей иронией. Его живое и веселое слово бичует прежде всего тех, кто мешает жить и работать, — нерадивых хозяйственников, расхитителей, бюрократов, лодырей и хапуг, а также религиозные суеверия и невежество. Высмеивая недостатки, встречающиеся в быту, А. Ковинька с доброй улыбкой пишет о положительных явлениях в нашей действительности, о хороших советских людях.

Багдадский вождь: Взлет и падение... Политический портрет Саддама Хусейна на региональном и глобальном фоне

Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.

Уголовное дело Бориса Савинкова

Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.

Лошадь Н. И.

18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).

Кино без правил

У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.

Патрис Лумумба

Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.