Тьма сгущается - [24]

Ты проехал добрых десять миль. Вот и хватит. Славный тихий лесок, можно свернуть с дороги и остановить машину за деревьями.

Толстяк в кузове спит вечным сном.

Ты все еще насвистываешь, ты высок, как башня, и силен, как лев, ты вытаскиваешь из фургона канистру с бензином и поливаешь Толстяка, лежащего навзничь, сложившего руки на груди и уставившегося в небо красными дырами.

Вот это сила! Ты сидишь на крыше фургона и поливаешь себя остатками бензина. Прохладный, как вода горного ручья, бензин льется по лицу, стекает на грудь, пропитывает джинсы. Ты беззаботно хохочешь и льешь бензин себе в рот, он булькает в горле, и ты выпускаешь вверх бензиновый фонтанчик. А теперь спички...”

Он очнулся. Черт, приснится же. Убить ломиком лучшего друга! Завезти его в лес, облить машину бензином, а потом усесться на крышу и чиркнуть спичкой!

Он открыл глаза, ожидая увидеть полосатые занавески и Шез, отсыпающуюся после очередной дозы.

Было темно. Не совсем темно. Он удивленно охнул: в ноздри ударила бензиновая вонь. Он сидел на крыше фургона, ноги болтались над задним бортом. Бампер лежал на спине, лицо разбито в кровавое месиво. Ночь. Но почему так светло? Его глаза наткнулись на огонек спички, зажатой между большим и указательным пальцем.

Пламя лизнуло палец, смоченный бензином. Он взвизгнул. Руку мгновенно охватило багровое пламя, тело вспыхнуло, как огромный фитиль. Пылающая капля упала в лужу бензина в кузове.

Пламя с ревом взметнулось к вершинам деревьев.

Его глаза широко открыты. Он оказался словно в ядре солнца. Повсюду ослепительный свет и жар, миллионами клыков рвущий кожу.

С крыши фургона сорвалась живая молния, пронеслась к деревьям, вопя и опаляя зеленую листву.

Он кричал на бегу, зная, что умирает, но еще надеясь, что сможет убежать от смерти, вырваться из второй, огненной кожи. Выкипающие глаза еще различали набегающие из темноты древесные стволы, кочки, кроликов, прыскающих из-под ног огненной кометы, несущейся по земле.

Впереди, подобно чудесному видению, возникло озеро.

Глубокое прохладное озеро. Снова ожила надежда. Добежать до озера. Погасить огонь. Он останется жив. Останется жив!

Под ногами хлюпает грязь. Огненными клочьями отваливаются куски свитера. Бейсбольная кепка, которую чудесным образом пощадил огонь, по-прежнему крепко держится на голове.

Озеро отражает золотое сияние. Пылающая комета летит к воде. Еще, еще немного...

Горящая ступня цепляется за корень. Он с криком падает лицом вниз. Со следующим вздохом в легкие врывается огонь. Легкие спекаются. Он перекатывается на спину и замирает, клокоча горлом. Жир его тела просачиваясь наружу, загорается.

Озеро рядом, но все равно, что в тысяче миль. Кровь прикипает к коже. Огонь освещает нависающую ветвь. Зеленые листья перед горящими глазами танцуют вместе со звездами.

Глава 17 Понедельник

К тому времени, как ничего не подозревающий хозяин дома спустился вниз готовить завтрак, все следы ночных событий были уничтожены, ломик утоплен в пруд, а кровь Толстяка на клумбе присыпана землей. Под утренним солнцем шрамы на лице раненого стянулись и горели. Нога, растревоженная нагрузкой, ныла так, что он еле доковылял до дома, но человек чувствовал себя бодро. Все шло как надо. Малютка Эми – настоящее сокровище для него.

Человек стоял под окном кухни, заглядывая внутрь. Хозяин дома весело подпевал песенке, лившейся из радиоприемника. Человек уже знал, что хозяина зовут Ричард Янг. Из подслушанных разговоров он узнал и кое-что о его жизни.

Теперь ему было необходимо получить контроль над этим парнем и его семьей.

Он наблюдал, как Ричард Янг высыпает в кастрюльку кукурузные хлопья, наливает чайник и зажигает горелку. Человек уставился ему в затылок.

“Я знаю тебя, Ричард Янг, —думал он.– Ты – счастливый отец семейства. В твоем мире все было бы в порядке, если б не обуза в виде бесполезного пустыря на задворках твоего дома. Ты отлично знаешь, что эта земля не стоит и коробки с хлопьями у тебя в руках, но молчишь, потому что не желаешь разрушать иллюзий жены”.

Стоп.

“Хватит об этом. Это не твоя забота. Если твоего тестя надули партнеры, это не значит, что ты обязан всю жизнь тащить на себе его воз.

Вырвись на свободу.

Начинай сейчас же.

Сделай что-нибудь, соверши поступок, который покажет, что ты сам себе хозяин. Видишь этот огонек горелки? Включи газ посильней. Слышишь, как гудит? Какой красивый голубой огонек. Как он пляшет.

А знаешь, он может тебе пригодиться. Хочешь избавиться от всего, что висит камнем у тебя на шее? Сунь руку в огонь и подержи так.

Больно не будет, честное слово. Почувствуешь прохладу, словно подставил руку под холодный кран.

Ни малейшей боли, Ричард Янг.

Ты просто избавляешься от этого драного пустыря, который омрачает твою жизнь.

Сунь руку в пламя и подожди.

Представь, что пальцы – это сосиски. Ты кладешь их на решетку и смотришь. Вот лопается кожица, и наружу проступает жир...

Ну же, Ричард Янг! Сунь руку в огонь”.

* * *

Розмари Сноу открыла глаза.

Веки спеклись, все лицо словно стянула резиновая маска. Она попробовала открыть рот. С третьей попытки губы со слабым сухим треском разошлись.