Тьма - [10]

Я рассчитывал, что Корди непременно передаст мои слова кому следует. И намеренно тыкал палкой в муравейник: вдруг Мотер растеряется и проговорится насчет того, что же на самом деле думает о наших намерениях Баба.

Правда, князь и его сестра этот вопрос не обсуждали, но главным образом потому, что Прабриндрах пристрастился к лагерной жизни и с Бабой практически не виделся. Блуждание с духом ничего мне не дало. А вот Копченый являл собой несомненное свидетельство реального существования проблемы. Именно его страх и порожденное этим страхом нежелание допустить Отряд в Хатовар привели к тому, что он переметнулся на сторону Хозяина Теней и тем самым подставил себя под удар. Как справедливо отметила Госпожа, которая тоже внесла свой вклад в Анналы, правители Таглиоса, как миряне, так и духовные, питают к нам не больше любви, чем Хозяин Теней – к ним. Но мы, во всяком случае, вели себя помягче. И ежели мы сойдем со сцены преждевременно, у таглиосцев останется немного времени на то, чтобы пожалеть о нашем уходе. Длиннотень не видел в жрецах никакого толку и попросту истреблял всех, попадавшихся в его лапы. Возможно, это было одной из причин, побудивших Ножа стать его приспешником. Старый приятель Мотера ненавидел святош, и у него были на то резоны.

– А что ты думаешь насчет Ножа? – спросил я, рассчитывая этим вопросом отвлечь Корди от излишних размышлений о моих делах.

– Я все еще не понимаю. Просто в толк не могу взять. Он что, поймал их на этом?

– Не думаю.

На самом деле я знал. Знал, поскольку блуждал с духом. Копченый мог перенести меня почти куда угодно. Даже в прошлое, вплоть до того самого момента, когда демон обрушился на него и загнал его «я» куда-то на задворки сознания. Но даже после того, как с помощью Копченого я стал свидетелем весьма недвусмысленной беседы между Стариком и Ножом – оба были пьяны, так что разговорчик состоялся еще тот, – я не понимал. Не понимал, даже принимая во внимание слишком уж очевидный интерес Ножа к Госпоже.

– Но скажу при этом, что и князь, и Нож, и Лозан Лебедь – да что там, почитай всякий стоящий мужик в городе распускает слюни при одном только виде Госпожи. Не думаю, что могу винить его за то, что он в конце концов не выдержал.

– Эка невидаль. Твоя жена тоже была писаной красавицей – другой такой я отроду не встречал. Глядя на нее, все мужики облизывались, но ты ведь не психовал.

– Как я понимаю, Корди, это следует считать комплиментом. Благодарю. И от меня, и от Сари. Ну что ж, честно говоря, я думаю, дело не только в Госпоже – мне так кажется. Старик считает, что Ножа нам каким-то образом подсунули.

– Э… э…

– Вот-вот. Принимая во внимание его прошлое…

Корди родился в тех же краях, что и я, и имел представление о том, как там обстоят дела.

Он не один год имел дело с Десятью Взятыми. А уж они мастера по части всяких махинаций – чтобы разобраться с ними, потребовались десятилетия.

– Некоторые из них и нынче отираются неподалеку. Но почему именно Нож?

– Хотя бы потому, что мы о нем ничего не знаем. Кроме того, что ты вытащил его изо рва с крокодилами. Или что-то в этом роде.

– Стало быть, обо мне или Лебеде тебе известно больше?

– Да.

Я не стал вдаваться в подробности и распространяться о том, что Масло и Ведьмак, мои братья по Отряду, мимоходом заглядывали в прошлое дезертиров Лозана Лебедя и Корди Мотера. Мой ответ не улучшил Мотеру настроения.

Я взглянул на Тай Дэя. Он всегда был рядом, и я никогда об этом не забывал. Пусть он являлся моим телохранителем и свояком, пусть он был обязан мне спасением жизней некоторых своих родственников, пусть даже я относился к нему совсем неплохо, но если в его присутствии речь заходила о вещах существенных, мне представлялось разумным без крайней нужды не использовать разговорный таглиосский или нюень бао. Возможно, я подцепил от Старика паранойю. Возможно, она проистекала от знания того, как почти равнодушно отнеслись Тай Дэй, дядюшка Дой и матушка Гота к убийству Сари. Они вели себя так, будто смерть сына Тай Дэя, То Тана, была в десять раз важнее… Правда, они предпочли остаться со мной и отправиться на юг, чтобы получить возможность отомстить, но, похоже, на уме у них было и нечто иное.

Для меня же память о Сари была священной. Я вспоминал ее каждый день, что отнюдь не облегчало моего существования. Стоило подумать о ней, как меня подмывало бежать к Копченому, – но теперь до Копченого было не добраться. Одноглазый сумел-таки вывезти его из города, и даже при том, что маленький колдун, скорее всего, не торопился, расстояние между мною и духоходцем увеличивалось с каждым днем.

7

Костоправ дал знать, что хочет меня видеть. Я тут же отправился в его конуру, но, постучав, заслышал доносившиеся изнутри голоса. Замешкавшись, я оглянулся на Тай Дэя. Тот всегда держался настолько бесстрастно, что без толку было и гадать, что у него на уме. Вот и сейчас никто бы не сказал, услышал ли он что-нибудь интересное. Стоял себе да почесывал сломанную руку у наложенного на нее лубка. Из-за дверей послышалось хриплое воронье карканье.

Я постучал громче.

Шум мгновенно стих.

– Заходи.