Тьма… и ее объятья - [4]

Когда я поднялся из-за надгробия, произошло странное событие, которое еще сильнее меня напугало.

На дорожке между ангелом и девушкой стоял высокий человек в черном длинном пальто. Увидев его, я сразу нырнул обратно. Как он попал сюда, я же не слышал шагов? Не прилетел же по воздуху? Собравшись с духом, я осторожно выглянул из-за каменной плиты. Человек был неподвижен. Снег, валивший с неба хлопьями, огибал его, чтобы не коснуться даже краешка пальто. Человек стоял ко мне спиной, засунув руки глубоко в карманы, и медленно поворачивал голову, осматриваясь. Мне было видно только его спину, выражавшую крайнюю уверенность. Я скорчился в своем укрытии. У меня не было никаких оснований думать, что мужчина — один из тех, кто устроил разгром в моем доме, но я не хотел ни в коем случае попадаться ему на глаза. Ни за что!

— …Илэ-э-э-р… — шершавый, томный, царапающий горло шепот ледяными струйками потек над притихшим безлюдным кладбищем. — Илэ-э-э-э-р…

Первый раз в жизни при звуках собственного имени волосы у меня поднялись дыбом.

— Илэ-эр… — снова потек прилипчивый шепот. Я невольно качнулся вперед, но ткнулся ладонями в гранит надгробия, очнулся и отпрянул. — Я знаю, ты здесь, мальчик… Иди же сюда, Илэр. Чего ты боишься?

Томный шелестящий голос, как шелковый шнур, обвивался вокруг шеи, завязывался крепким узлом, тянул, тащил за собой, как аркан. Я едва мог бороться с наваждением. Мне было до чертиков страшно.

Мужчина начал медленно поворачиваться. Как это часто бывает в кошмарах, я не мог пошевелиться и не мог даже оторвать взгляда от его лица. Оно показалось сначала в четверть оборота, затем в профиль, и, наконец, мы взглянули друг другу в глаза. Лицо у него было странное и жуткое: белое, пористое, как творог, с темной узкой прорезью рта и черными дырами глаз, которые казались двумя могильными ямами.

— Илэр! — томный шепот взлетел до пронзительного чаячьего крика, резанув по ушам, рыбья прорезь рта разошлась в нечеловеческой улыбке, и мужчина шагнул вперед.

Я шарахнулся назад, попытался подняться на ноги, поскользнулся в глинистой грязи и упал. Мужчина с глазами-ямами медленно шел ко мне и на ходу вытаскивал руки из карманов, не вытаскивал даже — выдирал, как выдирают ноги из болотного месива. Я не стал дожидаться, пока карманы обнаружат причину столь странного своего поведения. Чувствуя себя на грани обморока, кое-как поднялся, повернулся и побежал прочь, не разбирая дороги и думая только о том, как не упасть, запутавшись в собственных ослабевших от страха ногах.

Бег между надгробий, сквозь пелену лениво падающих мохнатых хлопьев снега, напоминал продолжение ночного кошмара; декорации были соответствующие. Ни разу не остановившись и даже не запнувшись, я пробежал все кладбище насквозь и уткнулся в ограду, которая тянулась влево и вправо, сколько хватало глаз, и растворялась в снежистой мгле. Я оглянулся, никого не увидел, но побоялся терять время на поиски калитки или ворот. Даже не знаю, как мне удалось перебраться через ограду. Спрыгнув на асфальт по другую ее сторону, я припустил вниз по улице.

* * *

— Илэр! Слава богу, ты жив! Где ты был? Я уже не знал, что и думать!

Несмотря на все сильнее терзающие меня холод и голод, и на разбушевавшуюся вконец метель, я осмелился появиться у дома Кристиана только после наступления темноты. До того я неприкаянно болтался по улочкам и переулкам, стараясь не выходить в людные места. Это был, пожалуй, самый тяжелый и самый печальный день в моей жизни.

Когда Кристиан увидел меня на пороге, я являл собой, вероятно, довольно жалкое зрелище. Он сгреб меня в охапку и буквально затащил в дом. Он обращался со мной, как с маленьким: раздел, замотал в теплое одеяло, усадил в кресло в гостиной, сунул в руки огромную кружку с крепким сладким чаем. Оказавшись в тепле и безопасности, я почувствовал себя как во сне. Напряжение разом спало, вместо него нахлынула усталость. Я сидел, как неживой, и с трудом понимал, что говорит Кристиан, обращаясь ко мне.

— Я все знаю, Илэр. Я так боялся, что ты тоже мертв или попал им в руки! Я всюду искал тебя. Где же ты был?

— Не помню, — тихо сказал я, и это было правдой.

— Да ты совсем замучен! Поговорим потом. Сейчас тебе нужно поесть и хорошенько выспаться.

Я и впрямь был очень голоден, за прошедшие два дня моей единственной пищей был глоток кофе. Но ел я чисто автоматически, и совершенно не чувствовал вкуса пищи. Голова моя горела. Кристиан заметил, что еще немного, и я уткнусь носом в тарелку и усну. Через пять минут я оказался в постели.

Я уснул — как в обморок провалился. Думал, что во сне снова буду переживать вчерашнее утро, смотреть с лестницы на распростертое внизу тело отца. Но вместо этого я увидел давешнего высокого незнакомца в черном пальто. Он смотрел на меня, не отрываясь, и глаза у него были странные и пугающие: черные, глубокие, нечеловеческие. Чернота заливала всю радужку, так что не различить было зрачка. "Илэр, — услышал я мертвый голос. Губы незнакомца не шевелились, но слова исходили от него, без сомнений. — Илэр. Почему ты боишься меня? Илэр?"

— Илэр?