Тьма - [20]

И после сегодняшней ночи будет еще предостаточно, мрачно думаю я, запихивая снег в контейнер.

– Я надеюсь, что эти умники из Женевы найдут что-нибудь захватывающее, – бормочет Дрю, топая ногами, чтобы согреться. – Инопланетные формы жизни, как минимум.

Я смеюсь. Вот это мне нравится в Дрю – он всегда умудряется поднять мне настроение – непростая задача, учитывая нарастающую напряженную атмосферу на станции по мере того, как часы дневного света уменьшились до смутных сумерек и солнце висит еще ближе к горизонту. Я недооценила, как сильно затяжная темнота нарушает циркадные ритмы и любое ощущение режима, истощая всю энергию и затуманивая мозг, превращая простейшую задачу в вызов.

– Вот гадство. – Пальцы болят так сильно, что я роняю последний контейнер, теряя его где-то на снегу. Дрю проводит лучом фонарика по земле, пока я ищу его.

Я подавляю раздраженный вздох. Как я смогу делать это следующие четыре месяца непрерывной ночи? Я не могу столкнуться с этим одна, и мне неохота признаваться в моем давнем страх темноты перед коллегами. Но есть лимит тому, как много раз я могу просить Дрю сопровождать меня. Не то чтобы он когда-то протестовал, но я не хочу усложнять нашу дружбу.

За последние несколько месяцев он стал моим ближайшим союзником. По мере того как зима сгущалась, а мои вежливые напоминания были встречены с нарастающей апатией и отговорками, он гонялся за людьми, заставляя их сдать анализы крови и кала, защищая меня, когда они начинали возмущаться насчет ведения видеодневников или опросников. Он вызвался тренироваться в качестве ассистента хирурга, даже предложил помочь с одним из бесконечных информационных обновлений медицинской системы.

А ведь, помимо всего, у него была и своя рабочая нагрузка.

– Все. – Я наконец-то нахожу пропавший контейнер и набиваю его снегом. – Давай убираться отсюда к чертям.

– Мне очень нужно пиво, – облегченно вздыхает Дрю. – И душ бы не помешал, но хватит и пива.

Я согласно ворчу, но не могу не чувствовать жалость к Каро, которой пришлось терпеть налеты целыми днями, с тех пор как водопровод снова сломался по неизвестным ей причинам. Нам всем пришлось мыться, используя вскипяченную на кухне воду, что только ухудшило и без того портящееся настроение на станции.

Пока Дрю тушит обогреватель, я загружаю пробы в рюкзак, натягиваю толстые перчатки и выхожу, слушая тихий звон, когда пар от дыхания замерзает и падает на землю, как измельченное стекло. Пальцы болезненно пульсируют, когда мы бредем назад к «Альфа», но это лучше, чем онемение. Беспокоиться нужно, когда вообще ничего не чувствуешь.

– Дерьмо. – Не видя отчетливо из-за кристаллов льда, склеивающих ресницы, я спотыкаюсь о снежный гребень и пошатываюсь вперед.

– Осторожно, – Дрю выбрасывает руку, хватая меня. Он помогает мне выпрямиться, его рука на мгновение задерживается на моей. Я растерянно поворачиваюсь, но он лишь кивает и отпускает меня.

Мы доходим до лестницы и взбираемся обратно в «Альфа». Я плюхаюсь на одно из сидений в прихожей и стаскиваю уличную одежду, радуясь, что мне не нужно будет делать это еще целую неделю.

– Я положу это в морозильник, – говорит Дрю, подбирая рюкзак с пробами, раздевшись до футболки и джинсов. – Увидимся на обеде. Нам нужно хорошо проводить нашу любимую звезду, так что натягивай свои праздничные лохмотья.

Кого я обманываю?

Я изучаю черное лайковое платье в маленьком зеркале внутри дверцы шкафа, но стараюсь не смотреть на свое лицо. Когда-то обтягивающее, с глубоким декольте оно теперь висит на мне как на вешалке. Я с отвращением стаскиваю наряд и надеваю пару джинсов и чистую футболку, затем достаю таблетки из шкафа. Проглатываю две, потом прибавляю третью для верности.

Серьезно, Кейт?

Слова сестры отдаются у меня в голове, и я зажмуриваю глаза, отгоняя их.

Скоро, обещаю я себе. Скоро.

Я прибываю в гостиную за час до заката. В прилегающей игровой комнате Элис и Роб поглощены матчем в настольный футбол, и, судя по ее победным возгласам, Элис лидирует.

Соня сидит в углу в наушниках и что-то вяжет, но мне не удается опознать что – возможно, шарф? С ее округлыми формами и кудрявыми седыми волосами она похожа на мягкую южную бабулю, но это никого не обманывает даже после короткого знакомства. Соня с большим отрывом является самым умным человеком на базе – я уже зафиксировала впечатляющий коэффициент интеллекта в ее медицинском файле – и профессором метеорологии в университете Торонто, без сомнения светилом в своей сфере.

Она также обладает стоическим терпением умной черной женщины, которая прожила жизнь, будучи постоянно недооцененной.

– Привет. – Соня встречается со мной взглядом, когда я наливаю бокал вина, затем снимает наушники и хлопает по сиденью рядом, приглашая. – Присоединяйся.

Я сажусь, благодарная за дружелюбное внимание.

– Что слушаешь?

– «Чапаев и Пустота». Виктор Пелевин.

– Не знаю такой.

– Тебе стоит почитать. Выдающаяся книга. Арк загрузил аудиоверсию – он просвещает меня в шедеврах русской литературы.

Я приподнимаю бровь, Соня улыбается в ответ.

– Не нужно его недооценивать. Он, наверное, знает столько же о русской литературе, сколько о генераторах. То есть очень много.