Тлеют угли костров отгоревших… - [2]
Была среди них словно крепость неприступная, несломленная, не подчинённая перипетиям судьбы.
А сердце плакало. Плакало и кровоточило, как одна большая рана… Забудется ли всё это?
Ехали долго, в томительном ожидании… чего? Либо чуда, либо ещё более ужасного, чем ныне.
Приехали в Константинополь довольно тихо, а из города увидели только пару затхлых улочек. Всё по-прежнему плыло перед глазами. Ничего не запоминалось. Большинство девушек вели в оковах. Настю, почему-то, без них. Ей было абсолютно всё равно. Шла, как безликая, грязная, сломанная кукла. Как и все они, эти девушки…
Привели на невольничий рынок. Продавать, как базарное мясо…
Мыли, натирали благовониями без конца. Наряжали… в полупрозрачную ткань и покрывала.
«Ещё и в подарочной обёртке» – со злой усмешкой подумала Настя.
Вывели и поставили в ряд. Для кого?
– Кому продавать-то нас будут? – шепотом спросила девушка у своей соотечественницы.
– Не знаю толком… – промямлила дрожащая девушка, – Там, кажется, старуха-надсмотрщица говорила на ломаном русском, что нас продадут в гарем султана… тех, кто понравятся какому-то греку…
Настя тяжело вздохнула. Да уж, хороша судьбина красным девицам в этой стране!
Вошли двое. Первый, шедший на почтительном расстоянии от второго, по всей видимости, был слугой. А второй представлял собой странное смешение греческой, европейской внешности и восточного, турецкого стиля одежды. Длинная, тонкая шея, белая до бледности кожа, тёмно-каштановые волосы, чуть выбивающиеся из-под его причудливого головного убора, по-гречески прямой нос, немного кривая линия ехидных губ, правильные черты лица и умные, проницательные, хитрые карие глаза. И при всём при этом богатый, усыпанный каменьями восточный наряд… вельможи, что ли… такой щегольский! И шёл он так уверенно, как будто хозяин мира.
С мягкой, довольной улыбкой хищника он оглядел девушек.
– Добро пожаловать, Ибрагим-ага! – Подхалимски – сладко пропел работорговец, склонившись в глубоком поклоне.
Ибрагим, царственно кивнув, отправился расхаживать меж рядов, тщательно рассматривая каждую красивую девушку.
Работорговец столь же тщательно улавливал его интересы и с энтузиазмом рассказывал и расхваливал каждую из девушек. Ибрагим лишь усмехался его обильным излияниям.
До неё было ещё две-три девушки, как вдруг хитрый пронизывающий взгляд, зацепившись, остался на Насте.
– Постой! Покажи-ка мне вон ту…
Работорговец запнулся на полуслове.
– Вон ту?..
– Да.
Аккуратно взяв за плечо, Настю вывели из ряда.
До сих пор девушка с ужасом наблюдала за тем, как полонянок, понравившихся греку, выводят и раздевают, попутно расписывая прелести, до тех пор, пока тот не скажет «достаточно».
Чёрная рука работорговца уже коснулась покрывала, скрывающего её грудь.
Всё что угодно, только не такое унижение!
– НЕЕЕЕТ!!! – взвизгнула девушка, дико вырываясь, – Не посмеешь!
Сердце бешено колотилось в груди, глаза сверкали яростью тигрицы. А и без того пылающие волосы казались огнём вокруг головы.
Ибрагим плотоядно улыбнулся. Похоже, огненная красавица со сложным нравом!
Работорговец ухватил её за запястья и уже собирался силой сдёрнуть с неё верхнее покрывало, но Ибрагим повелительным жестом остановил его:
– Не надо, не трогай её.
Изумлённо выгнув бровь, тот подчинился.
– Я беру её, – продолжил Ибрагим, – Сколько за неё и за тех двух, что я ещё выбрал?
Глава 3
Вновь ехала не понять куда. В неизвестность. В пустоту…
На прошлое больше не оглядывалась – больно. Дышала думами о родных землях, о несчастной судьбе своей и других полонянок.
– Где же вы, земли родные, семья моя?! – Тихо всхлипнула она, забившись в угол повозки.
И оказалась в своей тюрьме. В огромном, чужом дворце Топкапы. Сколько же здесь было всего! Столько и не запомнишь. Но главное уловила Настася – сладкий, едкий и ядовитый дух гарема.
Новоприбывших девушек вновь вымыли, определили место для сна, одежду, объяснили правила.
– Кто такая? Откуда? Как зовут? – Спрашивали гаремные калфы, – не из роксоланов (русских) ли?
Девушка почти ничего не понимала.
– Я Настя! – Гордо вздёрнув головку, ответила она на своём языке.
– Будешь Роксолана, – отозвались калфы.
Кто? Роксолана? Чужое, непонятное имя…
Всякий раз, когда её так называли, девушку пробирала неизъяснимая дрожь.
«Я Настя, – про себя повторяла она, – Была и останусь Настей!»
Но пришлось привыкать.
Девушки делились на служанок господ, общую массу служанок-наложниц, в которую входила Настя, фавориток, у которых было отдельное жильё и на женщин из семьи султана. А именно его сёстры, всемогущая Айше Хафса валидэ-султан, мать повелителя, и его жена, хасеки Махидевран-султан.
Грянули серые будни. Сон, учёба, обед, работа и по кругу…
Зато научили многому: языку, танцу, грамоте и немного игре на инструментах. А ещё были такие уроки, на которых Настя неустанно краснела – уроки обольщения.
Свободные минутки выдавались редко. Настя всё это время покорно выполняла свою работу и сама поражалась своей покорности. С чего вдруг?
Она томительно ждала чего-то. Чего? Сама не понимала. Чего-то такого, что изменило бы её судьбу.
Девушки без умолку болтали о трёх вещах: о нарядах, о султане и о его семье.
Попала в другой мир? Ну, с кем не бывает. Не получила сногсшибательной красоты и суперсил, стала уборщицей в Академии? Что ж, пережить можно. Не так страшно даже то, что живу в заваленной подсобке вместе с говорящим диваном-нежитью, мой социальный статус где-то между нищенкой и рабыней, и плюсом я связана магической клятвой, которую не давала — стала одноразовым живым «щитом» для Избранной, за которой охотятся. Куда хуже то, что даже в другом мире я — полная неудачница, умеющая находить проблемы даже на пустом месте.
Со времён Древней Руси менялось множество правил и обычаев, но одно оставалось неизменным: исконно русская ведьма, наследная Баба Яга НЕ ДОЛЖНА поступать в Академию Нечисти – это ниже её достоинства и вообще там ей не место, ведь все Бабы Яги – самоучки и жуткие гордячки, а эти академии для ведьм-иностранок. Но одна девушка, которая по ряду причин узнала о своей наследственности только к совершеннолетию, решила пренебречь этим правилом. Черти испуганно запираются в табакерки, лешие пытаются слиться с пейзажем.
Закрыла сессию в день Ивана Купалы. Обычно даже не вспоминаю про этот праздник, но мне напомнили… незнакомец, подъехавший «спросить дорогу» и окативший водой.
Когда я тем вечером впервые в жизни отправилась в кабак, ощущая полнейшую безысходность, то совсем не ожидала встретить там графа Рохарда, с которым мы при каждой встрече обмениваемся ядовитыми плевками. Но еще меньше я ожидала услышать от него… — Давай поженимся? — …?! Зачем? — Всех кондратий хватит. — …Давай. (Будет академка, забавный случай, магия и немного юмора.)
Она пришла в этот мир госпожой, а стала рабыней в гареме. И все, что у нее осталось ценного — талант. Один-единственный. Хватит ли этой монеты, чтобы купить себе любовь, не чувствовать боли? Хватит ли свободы, чтобы оплатить безнадежность, нищету и одиночество?.. От автора: Эта книга — вторая часть серии «Колодец Желаний». Первая — «Лорд и художница» — связана с этой книгой, ее герои будут мелькать здесь, но в целом «Танцовщицу» можно читать как отдельную историю.
Бросая свою дочь в нашем мире, они не знали, что однажды она им понадобится. Ну, разыграть сценку «родители, нашедшие своё чадо» и вылепить из своего мира сказку перед глазами наивной 18-летней девчонки — не сложно. Но вот облом — аристократы, конечно, привыкли лгать и изворачиваться, но не настолько, как девочка, выросшая в приюте.
Финляндия в составе Российской Империи долгое время обладала огромной автономией. На памятнике Александру II в Хельсинки выбито «1863» – год, когда финский язык в Великом княжестве Финляндском стал официальным. Однако русификация начала XX в. вызвала небывалый взрыв антироссийских настроений, а в 1918 г. красные финны проиграли в Гражданской войне. Так закончилось столетие «русской истории» Финляндии… Эта книга впервые во всех деталях восстанавливает революционные события 1917 г. и боевые действия Гражданской войны в Финляндии.
Исторические приключения на экзотическом Востоке. Доблестные рыцари и воины ислама, прекрасные принцессы и загадочные города, орды кочевников и древние сокровища… Кормак Фицжоффри родился на земле, где балом правили насилие и кровь. Но он смог выжить. Странствующий воин, наемник и мститель. Немного у него друзей, и тот, кто причинит им вред, рискует не дожить до рассвета… Кормак хочет освободить своего суверена из лап врагов, и для этого ему нужно найти выкуп. Причем выкуп королевский. В этом ему может помочь местный царек-разбойник.
Не все продается и не все покупается в этом, даже потребительском обществе!
Япония, Исландия, Австралия, Мексика и Венгрия приглашают вас в онлайн-приключение! Почему Япония славится змеями, а в Исландии до сих пор верят в троллей? Что так притягивает туристов в Австралию, и почему в Мексике все балансируют на грани вымысла и реальности? Почему счастье стоит искать в Венгрии? 30 авторов, 53 истории совершенно не похожие друг на друга, приключения и любовь, поиски счастья и умиротворения, побег от прошлого и взгляд внутрь себя, – читайте обо всем этом в сборнике о путешествиях! Содержит нецензурную брань.
Роман-приключение о мото-путешествии в тибетский загадочный регион, которое состоялось в 2019 году. Экспедиция прошла по маршруту российского путешественника Гомбожаба Цыбикова в Тибет в начале 20 века. Цыбиков отправился в Тибет по заданию российского правительства под прикрытием буддиста-паломника. Гамбожаб сделал первые фотографии Тибета. Как изменился за 120 лет Тибет, и как поменялось его восприятие окружающими? «Так сложно свыкнуться с мыслью, что весь Тибет есть замысловатое переплетение реальности и вымысла».
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.