Титулы, мундиры, ордена в Российской империи - [3]

Тот объясняет свой путь в полковники с наивным цинизмом:

Довольно счастлив я в товарищах моих,

Вакансии как раз открыты,

То старших выключат иных,

Другие, смотришь, перебиты

Отвечая на вопрос Фамусова, имеет ли его двоюродный брат "в петличке орденок?". Скалозуб объясняет, что брат и он получили ордена вместе:

Ему дан с бантом, мне на шею.

При встрече со старинным приятелем Чацкий задает ему вопрос: "Ты обер или штаб?".

В монологе Чацкого "А судьи кто?" А. С. Грибоедов вкладывает в его уста обличение культа мундира:

Мундир! один мундир! он в прежнем их быту

Когда-то укрывал, расшитый и красивый. Их слабодушие, рассудка нищету

И нам за ними в путь счастливый! И в женах, дочерях - к мундиру та же страсть!

Я сам к нему давно ль от нежности отрекся?

Теперь уж в это мне ребячество не впасть;

Но кто б тогда за всеми не повлекся?

Когда из гвардии, иные от двора

Сюда на время приезжали.

Кричали женщины "ура"!

И в воздух чепчики бросали!

В другом монологе Чацкий критически отзывается о фасоне мундиров, введенных в начале XIX в., видя в них некоторый символ правительственной политики и самосознания русского общества:

Пускай меня объявят старовером,

Но хуже для меня наш Север во сто крат

С тех пор, как отдал все в обмен на новый лад

И нравы, и язык, и старину святую,

И величавую одежду на другую

По шутовскому образцу:

Хвост сзади, спереди какой-то чудный выем,

Рассудку вопреки, наперекор стихиям;

Движенья связаны, и не красна лицу...

Воскреснем ли когда от чужевластья мод?

В салонных разговорах упоминаются золотое шитье мундиров, "выпушки, погончики, петлички" на них, узкие "тальи" мундиров.

Важно отметить, что сам Грибоедов придавал фасону одежды (и частной, и форменной) существенное социальное значение. В ходе следствия по делу декабристов он разъяснял: "Русского платья желал я потому, что оно красивее и покойнее фраков и мундиров, а вместе с этим полагал, что оно бы снова сблизило нас с простотою отеческих нравов".

Напомним, наконец, еще одну реплику Фамусова:

Покойник был почтенный камергер,

С ключом, и сыну ключ умел доставить

Иногда с особенностями титулования связаны литературоведческие загадки. Открыв пушкинского "Дубровского", читатель убеждается в том, что генерал-аншеф К. П. Троекуров называется там то "ваше высокопревосходительство", то просто "ваше превосходительство". Что это: невнимательность А. С. Пушкина, непонятный нам его умысел или существовавшая в действительности возможность разного титулования? Надо учесть, что генерал-аншеф пользовался правом на первый (более высокий) титул, и применение второго было равносильно умалению его достоинства. Поэтому последнее предположение, казалось бы, отпадает. Какое же из первых двух верно, мы не знаем.

В конце XIX - начале XX в. интрига, основывавшаяся на использовании триады "титул - мундир - орден", получила отражение в творчестве А. П. Чехова. Нет нужды напоминать содержание известного рассказа "Анна на шее". В рассказе "Торжество победителя" выводится "его превосходительство" Козулин, который, обойдя чином и должностью своего бывшего начальника Курицына, унизительно мстит ему за прошлые издевательства. В "Толстом и тонком" Чехов рассказывает о более типичной ситуации: о том, как разница в чинах воспринималась младшим по чину,

Что означают все эти понятия и термины: тайный советник, обер-шенк, генерал-адъютант, превосходительство, граф и пр.; белый мундир и мундирное шитье, "белые пуговицы", выпушки, шифр, ключ и т. п.; ленты, алмазные знаки, звезды и т. д.? Если читателю даже и знакомы упомянутые титулы, мундиры, ордена и их аксессуары, то выяснение их реального значения (связанные с каждым из них права и обязанности) наверняка вызовет затруднения. Может быть, не столь опасно прямое, осознаваемое незнание, побуждающее к выяснению, сколько иллюзия знания, т. е. ошибочное или неполное знание.

Точное знание титулов, мундиров и орденов, существовавших в прошлом, особенно важно для тех, кто в силу своих профессиональных обязанностей обращается к историческому исследованию: историков, краеведов, архивистов, историков естествознания, искусствоведов, режиссеров и других деятелей искусств. Очень часто такое знание бывает важно для самого понимания темы исследования и при атрибуции исторических источников: для выяснения их автора или адресата, личности портретируемого, для установления примерной даты документа. Во всех случаях, конечно, историк должен разбираться в соответствующих терминах и понимать, что за ними скрывается, и уметь отличить норму от исключения. Для историка необходимо быть осведомленным о том, какое значение имел тот или иной титул, мундир или орден, какие права и обязанности были с ними связаны, кому они могли быть даны, в какое время они существовали. В ходе исторических исследований биографического жанра знание титулов, мундиров и орденов обретает, естественно, особую важность.

Между тем в работах даже опытнейших исследователей при их обращении к титулам и мундирам допускаются ошибки и неточности. В книге С. А. Рейсера "Палеография и текстология нового времени" приводится пример того, как по формуле адресования может быть установлено время написания документа. Сохранилось недатированное письмо И. С. Тургенева его хорошему знакомому И. М. Толстому. Содержание письма не дает никаких оснований для датировки. Но указан адрес: "Его превосходительству Ивану Матвеевичу Толстому". Такая форма адресования была возможна лишь до апреля I860 г., когда Толстой получил придворный чин обер-гофмейстера, требовавший титула ваше высокопревосходительство. Право же на титул превосходительство было приобретено Толстым в 1844 г. вместе с гражданским чином действительного статского советника (IV класс). На этом основании устанавливается, что письмо было написано между 1844 и 1860 гг. Вообще же в подобных случаях следует принимать в расчет не только чин, но и должность, поскольку класс должности мог превышать класс чина и давать право на более высокую форму обращения. Ошибочно утверждение Рейсера, что до 1844 г. Толстой имел титул ваше высокоблагородие. В соответствии с чином V класса он титуловался ваше высокородие. Аналогичные неточности содержатся в книге М. О. Чудаковой "Беседы об архивах". Автор пишет о том, как по мундиру опытный историк в состоянии атрибутировать лицо, изображенное на портрете. По мнению Чудаковой, в некотором случае это может быть "генерал-лейтенант свиты его величества, причем по аксельбанту можно увидеть, каким именно императором пожалован он в свиту". Но в этом суждении ошибка - неправомерное совмещение двух разных понятий. Генерал-лейтенант - это военный чин III класса. В случае назначения в свиту генерал-лейтенант получал звание генерал-адъютанта его величества. На наконечниках аксельбантов действительно указывался вензель того императора, который пожаловал свитское звание, но на портрете его не разглядеть. Гораздо заметнее вензеля на эполетах (погонах! Существует уже традиционная путаница в представлениях о том, как выглядел камер-юнкерский мундир А. С. Пушкина, так нелюбимый им. В кинофильмах и телевизионных постановках, посвященных Пушкину, в качестве такого мундира обычно демонстрируется виц-мундир, а не парадный мундир. При этом господствует убеждение, что мундир камер-юнкера отличался от мундиров придворных кавалеров более высокого ранга. Между тем как парадные, так и виц-мундиры у всех придворных были одинаковыми. Это совершенно ясно определено законами 11 марта 1831 г. и 27 февраля 1834 г., опубликованными в Полном собрании законов Российской империи.