Титаны Возрождения - [19]

Авторитет природы и опыта всегда был для него выше авторитета любого автора, что вовсе не означало отказа читать и изучать различных авторов.

Леонардо во многом обязан трудам Кристофоро Ландино, другу и почитателю Фичино, переводчику «Естественной истории» Плиния, которую Леонардо внимательно изучал. Беседовал Леонардо и с византийским ученым Аргиропуло, тонким комментатором греческих текстов Аристотеля и, что было крайне важно для Леонардо, — его «Физики». Немалую роль в становлении Леонардо мог сыграть и Паоло Тосканелли — первоклассный ученый в области физики, математики, астрономии, географии, которого Леонардо

==54

упоминает в Атлантическом кодексе. Там же можно найти единственное свидетельство непосредственного знакомства с сочинениями Альберта Великого, к которому Леонардо обращался в большей мере через посредников и комментаторов. ¹⁹

И наконец, Марсилио Фичино, глава флорентийского неоплатонизма. Леонардо были близки те его занятия и теории, которые имели отношение к медицине, гигиене, проблемам физики, перспективы, света. Некоторые положения Леонардо явно выросли из философской теории Фичино: таков тезис о духовном источнике силы, об искусстве человека как подражателя природы, о единстве науки художника с наукой природы; таков математико-геометрический принцип исследования и экспериментирования. Флорентийская неоплатоническая концепция признает за математикой функцию посредника между идеей и материей. Математические размышления и наука Леонардо окрашены в тона этой концепции.²⁰ Леонардо был не самым первым и не единственным открывателем экспериментального метода, нового подхода к явлениям природы, но он благодаря своей гениальной интуиции и упорному труду исследователя-экспериментатора углубил ценные положения и теории, сформулированные до него. Экспериментальная наука и новая философия придут с Бэконом и Галилеем.

Если Гарен подчеркивает большое значение для мышления Леонардо фичиновского неоплатонизма, что имеет определенные основания, то нельзя в связи с этим не напомнить тонкое наблюдение советского ученого В. П. Зубова.²¹ Леонардо обращался не только к трактату Фичино «О бессмертии души», но и к «Морганту» Луиджи Пульчи, который в своей поэме насмехался над теми, кто спорит, откуда выходит душа и куда она входит. Эти насмешки вызывали святой гнев Фичино и одобрение Леонардо, который считал, что, «если мы подвергали сомнению достоверность всякой ощущаемой вещи, тем более должны мы подвергать сомнению то, что восстает против ощущений, каковы, например, вопросы о сущности бога и души и тому подобные, по поводу которых всегда спорят и сражаются». ²²

Направленность Леонардо ближе к Пульчи, книгу которого он держал в своей библиотеке, как и Фичино,

==55

Которого знал и изучал. Сомнение Леонардо означало не безоговорочное отрицание, а повод к размышлению.

Леонардо являлся не только критиком, справедливо отрицающим жизненную и научную ценность «неощутимых явлении», но прежде всего творческой и мыслящей фигурой качественно нового этапа Возрождения. Он признает «божественную причинность» и «божественную гармонию», но пытается обосновать ее в тесной связи с материальным миром. Леонардо рассматривает красоту как отражение бога, но находит ее сущность в пропорциональности и соразмерности формы предметов и тел, т. е. в закономерности, присущей материальному миру. Он остается в границах опыта — «наставника наставников», лишь абстрактно признавая божественное начало мира. Фактически бог вынесен у Леонардо да Винчи за пределы конкретного материального окружения и существует как формула. В этом можно видеть величайшее достижение передовой возрожденческой мысли начала XVI в. не только на практике, но и в теории, обходившейся без бога, хотя и редко доходившей до философских обобщений.

Что черпал из философии гуманизма немецкий собрат Леонардо — нюрнбержец Альбрехт Дюрер? Нюрнберг — потенциальная столица немецкого национального государства, «немецкая Венеция» — был и крупнейшим центром немецкого Возрождения, центром астрономии, географии и математики,^и «оком и ухом Германии», по словам Лютера. Как уже сказано, здесь жили и работали блестящие немецкие гуманисты Конрад Цельтис, Виллибальд Пиркгеймер и другие; первый — сын франконского крестьянина, второй — знатный патриций. Цельтис был не только эрудит, но и энергичный организатор немецких гуманистов, трудившихся над предпринятым им историко-географическим описанием Германии.²⁴ Пиркгеймер был не только фактическим главой нюрнбергского кружка гуманистов, но и другом Дюрера. Детские годы Пиркгеймер проводит в путешествиях с отцом-дипломатом, а с 29 до 35 лет изучает философию и право в университетах Падуи и Павии. Падуанский университет, находившийся под покровительством могущественной и независимой Венеции, еще задолго до этого стал центром такого радикального течения аристотелизма, как аверроизм. Последователи Аверроэса,

==56

как именовали в Европе арабского философа XII в. Ибн Рошда, восприняли из его учения главное положение: материя вечна и всеобъемлюща, бог — это и есть природа. Такой пантеистический подход был для средневековья весьма прогрессивным, подрывавшим церковное учение о сотворении мира богом. К тому же он считал, что философия не может принять миф о бессмертии души, о загробной жизни и воскресении, хотя церковь вправе это считать истиной. Такой подход освобождал науку от контроля церкви, предоставляя ей право самостоятельного решения вопросов.