Титаны психиатрии XX столетия - [24]
Иными словами, наши терминология и классификация психических заболеваний со временем, по мере накопления нейробиологических данных могут значительно измениться по сравнению с изначально предложенными Э. Крепелином и выделяемыми по сей день их «естественными клиническими видами». Но с точки зрения неокрепелинианцев это не умаляет того, что на данный момент, пока о нейробиологии психических заболеваний нам все еще известно недостаточно и пока нам все еще не удалось по этой причине классифицировать, диагностировать или дифференцировать их сугубо на нейробиологической основе, выделение таких «естественных клинических видов» психических заболеваний на основе их характерной синдромальной картины, типичного течения и прогноза абсолютно правомерно и практически полезно.
Следует, однако, упомянуть, что неокрепелиниански настроенные авторы, вслед за Крепелином, потенциально могут допустить одну существенную ошибку – а именно, они рискуют переоценить объясняющую силу будущих нейробиологических гипотез и концепций. Соответственно, они, возможно, рискуют недооценить роль психологических и социальных факторов в этиологии и патогенезе психических заболеваний. То есть, неокрепелинианцы потенциально могут впасть в своего рода «нейробиологический детерминизм».
Для того чтобы это исключить, неокрепелинианцам следует убедительно продемонстрировать, что нейробиологические данные и нейробиологические критерии диагностики психических заболеваний являются (или могут в будущем стать таковыми) более надежными, чем применяемые сегодня психопатологические (синдромальные и феноменологические) и социальные критерии (критерий нарушения социального функционирования, например, функционирования в семье, на работе или на учебе как признак, отличающий психические заболевания от вариантов нормы). Им также следует убедительно продемонстрировать, что нейробиологические факторы играют более существенную роль в этиологии и патогенезе психических заболеваний, чем психологические и социальные.
Несмотря на описанную критику неокрепелинианства научный вклад Э. Крепелина и сегодня считается одним из наиболее важных для становления всей современной научной и клинической психиатрии, среди всех психиатров XXI века.
Вклад в изучение расстройств шизофренического спектра
Как уже написано выше, Э. Крепелин первым ввел дихотомическое разделение деменции прекокс и МДП как двух основных форм «эндогенных хронических психозов» на основании различия в характере их течения, долгосрочном прогнозе и исходе.
При этом он концептуализировал деменцию прекокс как биологически обусловленный хронический психоз, вызванный либо дефектами анатомического строения головного мозга или нарушениями физиологических процессов в головном мозге, в том числе врожденными или генетически обусловленными либо «аутотоксическими» процессами (процессами своеобразного «самоотравления» организма, связанными, например, с эндокринными, метаболическими или иммунными факторами).
В 1911 году швейцарский психиатр О. Блёйлер предложил совершенно иную концептуализацию этого психического заболевания. Пересмотрев концепцию в целом, он предложил переименовать деменцию прекокс в группу шизофрении.
Предложение было не простым изменением названия. Э. Крепелин, первоначально давший для описанной им группы психических заболеваний термин деменция прекокс, определелил ее как группу «эндогенных хронических психозов» с неуклонно прогрессирующим неблагоприятным, злокачественным течением, с нарастающей инвалидизацией, десоциализацией и аутизацией пациента и с неизменно печальным долгосрочным прогнозом с неминуемым исходом в глубоко дефектное состояние, полный маразм или специфическую деменцию. Хотя нейробиологические основы деменции прекокс в те времена были еще непонятны (далеко не до конца понятны они и сегодня), Э. Крепелин предполагал, что это психические заболевание является прогрессирующим нейродегенеративным заболеванием и в этом смысле подобно другим деменциям, например, болезни Альцгеймера, хотя возникает в гораздо более молодом возрасте и изначально является не дементирующим процессом, а «эндогенным хроническим психозом».
Филипп Филиппович Вигель (1786–1856) — происходил из обрусевших шведов и родился в семье генерала. Учился во французском пансионе в Москве. С 1800 года служил в разных ведомствах министерств иностранных дел, внутренних дел, финансов. Вице-губернатор Бессарабии (1824–26), градоначальник Керчи (1826–28), с 1829 года — директор Департамента духовных дел иностранных вероисповеданий. В 1840 году вышел в отставку в чине тайного советника и жил попеременно в Москве и Петербурге. Множество исторических лиц прошло перед Вигелем.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Анна Евдокимовна Лабзина - дочь надворного советника Евдокима Яковлевича Яковлева, во втором браке замужем за А.Ф.Лабзиным. основателем масонской ложи и вице-президентом Академии художеств. В своих воспоминаниях она откровенно и бесхитростно описывает картину деревенского быта небогатой средней дворянской семьи, обрисовывает свою внутреннюю жизнь, останавливаясь преимущественно на изложении своих и чужих рассуждений. В книге приведены также выдержки из дневника А.Е.Лабзиной 1818 года. С бытовой точки зрения ее воспоминания ценны как памятник давно минувшей эпохи, как материал для истории русской культуры середины XVIII века.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)