Титаны психиатрии XX столетия - [23]
Точка зрения Э. Крепелина на психические заболевания как на заболевания, совершенно не обязательно имеющие первопричиной дисфункцию головного мозга и могущие иметь иные соматические причины, например, эндокринные, метаболические или иммунные – но при этом обязательно посредством этих причин на функцию головного мозга (а не, например, посредством некого мистического «блуждания матки», или ее «сексуального голодания»), – отчасти обусловлена тем, что во времена Э. Крепелина психиатрия все еще находилась в процессе выделения из других отраслей медицины, в процессе становления как самостоятельной медицинской специальности, а между понятиями «психическое заболевание» и «психосоматическое заболевание» еще не проводили четкой границы.
В связи с тем, что в США начиная с конца 1930-х годов получили широкое распространение фрейдизм и фрейдистский психоанализ, и с тем, что по ряду исторических причин после Второй мировой войны фрейдистам удалось надолго занять доминирующее положение в американской психиатрии, а американская психиатрическая школа стала в мировой психиатрии весьма заметной, если не доминирующей, особенно на фоне разрушенной в ходе войны Европы, с трудом восстанавливающей позиции, идеи Э. Крепелина, и в целом нейробиологический подход к изучению природы психических заболеваний, в значительной мере утратили популярность и влияние в мировой психиатрии, особенно в США.
В этот период (1940-е, 1950-е и даже в значительной степени 1960-е годы) взгляды Э. Крепелина считались устаревшими, едва ли не дискредитированными, их обсуждали редко, а если обсуждали, то, как правило, с исторической точки зрения. Биологическая психиатрия и нейробиология в США в те годы влачили жалкое существование, загнанные догматиками-фрейдистами на задворки психиатрической науки. Тем не менее биологическая школа в психиатрии США сумела сохранить себя даже в таких, не слишком благоприятных, условиях. Два десятилетия спустя, в связи с дискредитацией и развенчанием фрейдистского догматизма, широким распространением психофармакотерапии и бурным развитием биологической психиатрии произошла радикальная смена парадигмы, и взгляды Э. Крепелина вновь стали актуальными и получили новую жизнь.
В 1960-е и особенно в 1970-е годы в связи с успехами психофармакотерапии и развенчанием фрейдистского догматизма тогдашняя «биологическая психиатрия» как предшественница современной психиатрии, базирующейся на тесной связи и интеграции с нейронауками, постепенно вновь стала самым влиятельным направлением и самой перспективной и популярной областью исследований. Именно в это время «биологические психиатры» заново открыли для себя труды Э. Крепелина и крепелиновскую психиатрию в целом. Впечатление от нового, современного прочтения трудов Э. Крепелина и от того, насколько актуальны до сих пор высказанные в них идеи и как они перекликаются с современностью, оказалось настолько сильным, что многие исследователи и клиницисты – сторонники биологического направления в психиатрии, особенно в англоязычных странах, стали считать себя «неокрепелинианцами» и называть себя так.
Оценивая современность и актуальность идей Э. Крепелина для современной психиатрии, нельзя забывать, что сам он признавал, что все введенные им диагностические критерии и категории нельзя воспринимать как абсолютную научную истину, как догму. Он считал, что все его классификации психических заболеваний носят лишь временный, предварительный характер, до тех пор пока не станут известны нейробиологические субстраты для всех психических заболеваний и пока нет надежных методов их лабораторной дифференциальной диагностики. Соответственно, Э. Крепелин признавал, даже более того – изначально полагал, что все введенные им диагностические критерии и категории, несомненно, должны и будут меняться по мере накопления новых знаний о психических заболеваниях, о строении и функциях головного мозга и по мере разработки новых методов и технологий как психиатрических исследований, так и исследований строения и функций головного мозга.
Таким образом, принятие современной психиатрией неокрепелинианской модели вовсе не означает, что мы обязаны догматически принять вместе с ней классификацию Э. Крепелина в ее изначальном виде. В основе крепелиновской модели классификации психических заболеваний лежит основная гипотеза о существовании и потенциальной доступности для научного изучения «естественных субъектов психических заболеваний» (то есть о существовании у всех психических заболеваний конкретных – и потенциально обнаруживаемых в будущем более совершенными методами исследования – нейробиологических причин).
Если согласиться с такой позицией, то можно представить себе, что в некоем достаточно близком будущем нейрофизиологические или генетические исследования позволят точнее определить границы между различными типами психических заболеваний, критерии их диагностики и дифференциальной диагностики. Можно представить себе, что эта будущая новая, строго биологически обоснованная нозологическая классификация психических заболеваний станет достаточно сильно отличаться от используемой нами сегодня неокрепелинианской классификации, основанной
Филипп Филиппович Вигель (1786–1856) — происходил из обрусевших шведов и родился в семье генерала. Учился во французском пансионе в Москве. С 1800 года служил в разных ведомствах министерств иностранных дел, внутренних дел, финансов. Вице-губернатор Бессарабии (1824–26), градоначальник Керчи (1826–28), с 1829 года — директор Департамента духовных дел иностранных вероисповеданий. В 1840 году вышел в отставку в чине тайного советника и жил попеременно в Москве и Петербурге. Множество исторических лиц прошло перед Вигелем.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Анна Евдокимовна Лабзина - дочь надворного советника Евдокима Яковлевича Яковлева, во втором браке замужем за А.Ф.Лабзиным. основателем масонской ложи и вице-президентом Академии художеств. В своих воспоминаниях она откровенно и бесхитростно описывает картину деревенского быта небогатой средней дворянской семьи, обрисовывает свою внутреннюю жизнь, останавливаясь преимущественно на изложении своих и чужих рассуждений. В книге приведены также выдержки из дневника А.Е.Лабзиной 1818 года. С бытовой точки зрения ее воспоминания ценны как памятник давно минувшей эпохи, как материал для истории русской культуры середины XVIII века.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)