Титаник. Псалом в конце пути - [42]

И наконец посетили крысиную травлю. Джейсон не хотел идти туда, но Манро настоял, и Джейсон даже не заметил, как оказался в этом вонючем заведении. Это было известное заведение на Флит-стрит, где в свое время отличался легендарный бультерьер Билли. Теперь заведение рекламировало другого бультерьера, который, когда бывал в ударе, даже превосходил старика Билли. Его звали Иаков, на афише он был изображен оскалившимся, с пеной на морде, из пасти у него торчали крысы.

Вокруг маленького квадратного манежа уже царило оживление. Только что закончилась первая травля, и служители убирали с манежа окровавленные останки крыс. Зрители спорили о том, сколько серых бестий убила предыдущая собака за положенные двенадцать минут — двадцать восемь или двадцать девять. Двадцать девятая крыса очнулась во время уборки, но результат был уже объявлен, и поставившие на двадцать восемь, а не на двадцать девять орали от возмущения; они кричали, что их надули, и злобно косились на счастливых победителей, подсчитывавших свой выигрыш. Зрители, которые не делали ставок, потому что у них либо не было денег, либо они их уже проиграли, тоже орали, главным образом чтобы усилить шум. Букмекеры невозмутимо ходили среди разгневанных пьяных мужчин и принимали новые ставки, словно ничего не случилось, они старались утихомирить страсти, уверяли, что спорить не о чем и лучше не опоздать и сделать ставку на Иакова, который через несколько минут начнет свой раунд. Вот тут действительно можно загрести кучу денег. Делайте ставки, джентльмены, торопитесь, делайте ставки! Зрители пили, делали ставки и орали друг на друга. Не обращая внимания на этот шум, служители с добродушным видом ходили по деревянному манежу и готовили его к следующему выступлению; они были в высоких сапогах и кожаных перчатках, предохранявших от крыс, но в остальном походили на двух банковских клерков, только без сюртуков и галстуков; один был маленький, толстый и лысый и все время загадочно улыбался, другой — тощий, с напомаженными черными волосами. Из-за жары они оба лоснились от пота и были совершенно трезвые, ибо их несколько необычное ремесло требовало внимания и проворства, иначе они могли пострадать сами.

Джейсона прижали к манежу. Он чуть не потерял сознания от нестерпимой жары и вони, царивших в Этом небольшом переполненном помещении, воздух был спертый, пахло табачным дымом, потом и перегаром, к этим запахам примешивался запах блевотины и собачьих экскрементов; угадывался здесь и еще один запах, навязчивый, сладковатый, удушливый. Это был запах самого манежа, его исцарапанного деревянного пола, на котором происходили бои. Из соседнего кабачка сюда долетала музыка, там танцевали; на какой-то миг Джейсон, охваченный ужасом, чуть не потерял самообладания. Его спасла твердая рука друга, легшая ему на плечо.

— Ты никогда здесь не был?

Джейсон отрицательно покачал головой. Ему хотелось растолкать толпу и вырваться отсюда, но давка вокруг манежа заметно усилилась, зрители, выходившие в кабачок выпить, теперь вернулись — приближалось главное событие этого вечера. Джейсона и Манро прижали к невысокой загородке, и путь к отступлению был отрезан. Джейсон решил остаться. У него вдруг появилось желание увидеть это зрелище, изучить его, насладиться им до конца. Ему в его неуравновешенном душевном состоянии казалось, что, наблюдая за происходящим, он найдет правду о человеке. Помещение было заполнено сотней мужчин, тесно прижатых друг к другу, старых и молодых, одни были чуть ли не в лохмотьях, другие в пальто и соломенных шляпах. Они не обращали внимания друг на друга, только ждали, когда наконец выпустят крыс и поставленные деньги перейдут из одних рук в другие. Даже под потолком, на галерке, толпились люди, они, как пьяные львы, боролись за лучшее место. Джейсона удивило, что среди зрителей было и несколько женщин, особенно его поразила одна очень молодая хорошо одетая дама лет двадцати; она пришла в сопровождении двух мужчин в черных пальто и цилиндрах, наверное, это были ее лакеи или кучера. Они охраняли молодую даму от особенно нахальных зрителей; она сидела на галерке и смотрела вниз на манеж светлыми, холодными глазами. Джейсон успел заметить, что она очень красива, и тут же шорох нетерпения прокатился по публике. После этого воцарилась звенящая тишина, и все взгляды обратились к дальнему углу манежа.

Настал выход Иакова. Он оказался удивительно небольшим псом, гораздо меньше, чем представлял себе Джейсон, — черный, с белыми пятнами, коротким хвостом и острыми ушами. Принюхиваясь, Иаков прошелся по манежу, вид у него был самый невинный, и трудно было заподозрить его в недобрых намерениях. Однако, по мнению Джейсона, в нем было что-то не сулившее добра, и он не вилял хвостом. Иаков был похож на Эрнеста, собаку, которая была у Джейсона в детстве. Издали при беглом взгляде могло показаться, что это та же самая собака. Но и разница между ними была очевидна, огромная разница, только Джейсон не мог определить, в чем именно она заключалась.

Послышались какие-то крики. Манро тронул его за плечо, чтобы он не отвлекался. Джейсон увидел, что один из служащих манежа перешагнул через заборчик с большой железной клеткой в руках. Другой тем временем крепко схватил Иакова за ошейник. И тут Джейсон понял, откуда неслись крики.