Титаник. Псалом в конце пути - [128]

В пять минут третьего начинается хаос. Музыку уже никто не слушает. Люди мечутся по палубе, кричат, падают, вскакивают и куда-то бегут. Некоторые еще сохраняют спокойствие, с удивлением глядя на тех, кого охватил страх.

На носу давка, там стали спускать на воду складную спасательную шлюпку «С». Толпа пытается взять ее штурмом, второй помощник капитана Лайтоллер делает предупредительный выстрел в воздух.

Наклон «Титаника» увеличивается, его нос уходит под воду. Небольшие волны заливают электрические лебедки на баке. За бортом плавают упавшие в воду предметы. Море — черное, чистое и холодное.

Небо бездонно, мерцают звезды. Ко на освещенных палубах из-за света прожекторов люди не видят звезд, они видят только тьму.

Дж. Брюс Исмей сидит в складной спасательной шлюпке «D» и смотрит на тонущее судно. С той самой минуты, как капитан ввел его в курс дела, а это было сразу после полуночи, Исмей находился на грани нервного срыва. Он-то знал истинную вместимость спасательных шлюпок. Исмей еще пытался взять на себя ответственность, отдавал приказы. Но какой-то офицер сделал ему выговор, когда Исмей помогал спускать шлюпки правого борта. Потом Исмей ходил по палубе и делал, что мог. Проходя мимо складной спасательной шлюпки «D», он, не думая, в последнее мгновение прыгнул в нее. Шлюпку тут же спустили на воду, Исмей уже не мог передумать. Теперь он убеждает себя, что в морском суде потребуются его показания.

Угол наклона «Титаника» быстро растет; вскоре показываются винты, руль виден уже целиком.

Исмей смотрит на судно, в глаза ему словно попал песок.

На борту то возникает, то стихает паника. Пассажиры третьего класса уже прорвались на верхние палубы. На судне остается еще более полутора тысяч человек.

В радиорубке капитан Смит приказывает обоим радистам прекратить передачу сигналов и спасаться. Один из них, не обращая внимания на капитана, продолжает стучать ключом — где-то в ночной темноте его вызывают другие суда, но, очевидно, они больше не слышат его сигналов.

На корме, на шлюпочной палубе, католический священник собрал вокруг себя испуганных пассажиров второго и третьего класса.

Он выслушивает исповеди, дает отпущение грехов.

Семь минут третьего.

— Ну что ж, — говорит Джейсон, — думаю, мы можем закончить. Больше нет смысла играть. Нас уже никто не слушает.

Алекс кивает и откладывает скрипку в сторону.

Спот задумчиво сидит у пианино, прикрыв глаза. Джим и Жорж подходят к поручням, смотрят по сторонам. Давид очень бледен. Недалеко от них какой-то офицер кричит:

— Каждый спасается как может! Каждый спасается как может! Таков приказ!

— Гм. — Джейсон смотрит на Давида. — Не бойся…

— Не говори чепухи, — обрывает его Спот. — Теперь уже надо быть честным, Джейсон. В случае…

— Да, — соглашается Джейсон. Он улыбается Давиду и хлопает его по плечу. — Похоже, мы не попадем в Нью-Йорк в числе первых. Но тебе все равно не позволили бы сойти там на берег.

— Почему?

— Забыл сказать. Для этого тебе пришлось бы предъявить пятьдесят долларов.

— Я и не собирался сбегать. — Давид пытается улыбнуться.

— Вот и хорошо, — говорит Джейсон. Мимо проносится какой-то человек и чуть не сбивает с ног Петрония вместе с его контрабасом. Петроний будто просыпается.

— Вы слышали, что сказал офицер? — говорит Джейсон. — Каждый спасается как может. Постараемся по мере сил помочь друг другу, попробуем сесть в одну из шлюпок. Спасибо вам всем, и пусть нам повезет…

— Мы не должны прекращать игру, — неожиданно произносит громкий голос. — Еще не время.

Все поворачиваются к Петронию.

— Сперва, — говорит он, — мы должны исполнить финальный номер. Это необходимо. Что-нибудь подходящее к случаю.

Наступает тишина, музыканты в изумлении смотрят на контрабасиста, который с властным и решительным видом стоит рядом со своим контрабасом.

— Сыграем, Джейсон? — Алекс вопросительно смотрит на друга. Он улыбается.

— Хорошо. Минутой раньше, минутой позже — какая разница.

Джим и Жорж отходят от поручней и берут свои инструменты:

— Что будем играть?

Ответить должен Джейсон.

— Сыграем «Largo» Генделя, — говорит он. — Все помнят?

Музыканты кивают.

— Я разучивал его с матерью, — тихо добавляет он.

Они играют.

А потом все происходит очень быстро. Рушится труба, и тысяча человек вопит от ужаса. Одни сами прыгают за борт, других сметают в ледяную воду падающие обломки. Тысячи чашек, бокалов и тарелок летят на пол, пианино скользит вдоль поручней, взрывается ящик с шампанским. Из глубины судна слышится адский грохот — это паровые котлы сорвались с креплений и скользят вниз, круша все на своем пути. Больше уже никто не думает о музыке и не слышит, что напоследок играет оркестр. И неизвестно, о чем думали в последние минуты эти семеро музыкантов. Они потеряли друг друга из виду, когда побежали, пытаясь спастись.

Свет мигнул и погас. Судно и море окутала кромешная тьма.

И тогда они увидели звездное небо. Оно было необыкновенно чистое.

Так утонул «Титаник».

Послесловие

Необходимо подчеркнуть, что музыканты, описанные в этом романе, не имеют отношения к реальным музыкантам, погибшим в ночь на 15 апреля 1912 года вместе с 1495 пассажирами и членами команды «Титаника».