Титан - [24]

Граф Разумовский шарил в ящиках его бюро.

— Хотите позаимствовать мою зубную щетку? — спросил Ник, внутренне радуясь своей предусмотрительности: бумаги он носил при себе.

Вызывающе аккуратненький в своем белом костюме и белой шляпе, граф обернулся и выпрямился, тут же явив свою дежурную елейную улыбочку.

— Мой дорогой Флеминг, — сказал он, — поздравляю: вы взяли меня с поличным! Тысячу извинений! Надеюсь, это не повредит нашей зарождающейся дружбе?

— Это ее, безусловно, не упрочит. Что вы здесь искали?

— Люблю совать свой нос в чужие дела. В этом я неисправим. И профессия у меня подходящая: я работаю в Охранном отделении, то бишь в царской тайной полиции.

Его рука потянулась к карману.

— Руку назад, дорогой граф, — сказал Ник и чуть повел дулом пистолета, одновременно громким щелчком сияв его с предохранителя.

Лицо графа удивленно вытянулось.

— Друг мой, я всего лишь хотел достать кошелек, чтобы доказать вам мое раскаяние.

— Где-то я вам верю, но скажите, с чего это вдруг царское правительство заинтересовалось скромным американским торговым агентом, который плавает по своим делам на аргентинской ржавой посудине?

— Флеминг, какую бы вы ни вели игру, вы остаетесь в ней любителем. Офис вашей ненаглядной «Синер сьюинг мэчин компани» закрылся в Петрограде в 1915 году. Учитывая это обстоятельство, царское правительство и заинтересовалось вами. И заинтересовалось всерьез. Зачем вы мне лгали про швейные машинки?

Не сразу Ник ответил:

— Не вижу причин говорить вам все как на духу.

— И имеете на это полное право, — согласился граф. — Я самостоятельно намерен выяснить правду, и вам не помешать этому. Ладно, время обедать. Не присоединитесь ли ко мне в баре на стаканчик бренди с содовой? За мой счет, естественно. Буду считать это частичной компенсацией за ущерб, причиненный моим гнусным вторжением в вашу личную жизнь. Мы не доверяем друг другу, но это не повод для ссоры. В России дружба всегда основана на толике здорового взаимного недоверия.

Ник спрятал пистолет обратно в кобуру. Граф Разумовский был одной из самых louche[6] личностей, которые когда-либо встречались ему. Но он также вызывал в нем восторг. К тому же Ник переживал смертельную скуку.

Елейная улыбочка графа стала еще шире, когда он увидел, что Ник убрал пистолет.

— Играете в покер? — как ни в чем не бывало спросил граф у Ника, когда они вместе вышли из каюты последнего. — Научился во время моего пребывания в Штатах. Может, перекинемся? Все равно здесь больше нечем заняться. Либо карты, либо пьянство.

— Либо обыски в каютах пассажиров.

— Верно, — сказал граф, усмехаясь и поправляя монокль. — Но это я уже попробовал.

* * *

В течение последующих двух недель, пока «Святая Тереза» неспешно тащилась под жарким солнцем Тихого океана, Ник играл в покер с графом, сеньором Альбой, лейтенантом Перкинсом и другими пассажирами, которые подсаживались к столу. Выяснилось, что граф Разумовский отвратительно играл в покер, но был остроумным собеседником. Из него так и сыпались шуточки и сплетни. К тому же, похоже, он был одержим Распутиным, о котором знал десятки разных историй, от которых волосы поднимались дыбом. Он утверждал даже, что лично знаком со старцем, одно время, мол, служил в том отделении, которое отвечало за личную безопасность — и заодно следило за всеми передвижениями — фаворита императрицы. В квартире Распутина, которая располагалась по адресу: Гороховая, 63–64 — прямо напротив департамента полиции, по словам Разумовского, толпились представители всех классов русского общества, добиваясь благосклонного взора человека, который имел такое сильное влияние на императрицу, а через нее и на императора. По словам графа — а эти вещи он рассказал с особой охотой, — светские женщины добиваются Распутина как сексуального партнера.

— Это величайший любовник всех времен и народов! — исступленно шипел Разумовский, потирая руки. — Многие женщины признавались мне, что он переносил их в астральный мир экстаза. Они говорили, что это было нечто большее, чем просто секс, некое религиозное таинство.

Остальные игроки в покер высмеивали эти рассказы, но Разумовский настаивал на том, что это правда.

Ник полагал, что на самом деле граф обычные сплетни выдает за факты, а о самих фактах имеет лишь самое отдаленное представление. Граф пил с утра и до вечера, вроде бы не пьянея. Впрочем, водка и коньяк развязывали ему язык. Граф слишком уж небрежно указывал на свою принадлежность к Охранному отделению. Это навело Ника на подозрения в том, что, может быть, и это неправда.

Конечно, легче легкого было увидеть в этом русском всего лишь хвастливого и любящего выпивку вруна. Но Ник считал, что за этим фасадом скрывается то, что граф предпочитает не выставлять на всеобщее обозрение. Внешне он был добродушным, но внутри у него таилось нечто зловещее. Ник пытался сдерживать свое воображение, тем более что — кроме того инцидента в каюте — Разумовский больше не делал ничего подозрительного. Даже проиграв в покер свыше тысячи долларов, он отнесся к этому легко.

И все-таки Ник был не в силах избавиться от ощущения, что Разумовский опасен.