Тиргартен - [32]

Шарфюрер меж тем сосредоточенно рассматривал винтовку.

– Давайте отползём подальше, – предложил Лютвиц. – Соблазн продолжать перестрелку велик, но со снайпером мы не справимся, оружие не то. У меня здесь машина. Заедем в здание гестапо и попробуем вернуться с пулемётом. Это достаточно быстро.

В глазах эсэсовца словно застыли осколки льда. Он смотрел на комиссара с неприязнью и даже с откровенным презрением. Казалось, дай ему волю – пристрелит заодно и Вольфа.

– Нет, – отрезал он. – Я останусь здесь, господин гауптштурмфюрер. Есть вероятность – человек, встреченный мной на Тельтов-канале, скрывается в лесу. Да, я не уверен – более того, серьёзно предполагаю, что могу ошибаться… но хочу выяснить это точно. В любом случае, я больше не дам ему уйти. Я не поеду, приятного вам путешествия.

– Это не просьба, а приказ, – надменно сказал Лютвиц. – Я старше вас по званию.

– О, как интересно, – криво улыбнулся шарфюрер. – И что вы тут сделаете? Отдадите меня под трибунал за неисполнение ваших указаний? Ну, попробуйте. Сейчас самое время.

Вольф в удивлении воззрился на блондина.

Он понятия не имел, что происходит и как ему поступить. Приказ капитана фельдфебелю исполнялся беспрекословно, это в крови у уроженцев Германии – распоряжения вышестоящего начальства ни в коем случае нельзя ослушаться. Приказы в рейхе, даже самые бездумные, жестокие и тупые, выполнялись автоматически. В армии, СС и многочисленных структурах безопасности… Befehl ist befehl[42]. Поколебавшись секунд тридцать, Лютвиц списал демарш на контузию и сложности с кровообращением головного мозга. Ведь трудно сказать, насколько серьёзны повреждения, полученные этим человеком во время боёв в городе. На фронте под Киевом после разрыва бомбы у штурмманна Лемке кровь пошла из ушей, а тот начал смеяться. Бесконечным, истерическим, обезьяньим хохотом, пока фельдшеры не увезли его в лазарет. Надо относиться к парню спокойно и вежливо, тут нет психиатра. Наверняка и срывы возможны.

– Хорошо, пожалуйста, – мягко промолвил Вольф Лютвиц. – Ладно, давайте попробуем задержать головореза вместе, а разберёмся уже потом. Только учтите, почти стопроцентно он здесь не один. По моим данным, у него может быть шеф, которому тот тщательно подражает, совершая убийства-копии. Ваш «бессмертный» на Тельтов-канале – всего лишь пешка, орудие в руках своего хозяина. И я не знаю, кто из них двоих вёл по нам огонь. У «партнёров» вполне могла произойти смена караула.

Блондин даже не сделал попытки удивиться.

– Я это подозревал, – кивнул шарфюрер. – Тот, кто едва не убил меня, – очень хороший стрелок. Ещё немного, и снайпер уложил бы нас наповал. А тип с головами в банках толком оружие в руках держать не умел. Он промахнулся с очень близкого расстояния. Гауптштурмфюрер, простите, с чего вы сделали выводы о связи преступников? Хотя… Нет-нет-нет. Я ошибаюсь. Два незнакомых маньяка не станут просто так копировать друг друга. Разумеется, вы правы. Один из них начальник, а другой – тупой, трусливый подчинённый.

Блондин говорил так, словно они не валялись в крови и грязи в зловещем ночном лесу. А сидели в тёплом помещении элегантного кафе «Корона» на Принц-Альбрехт-штрассе, затягиваясь дорогими сигарами и попивая настоящий кофе (ничуть не эрзац, выдаваемый по пайкам), вышколенный же кёльнер, согнувшись в полупоклоне, ставил им на столик бокалы с французским коньяком. «Он точно работал в полиции, причём именно в «крипо», – подумал Лютвиц. – В Кёнигсберге, Мюнхене или в другом городе, но парень не новичок в наших делах. Господи милостивый, кто же этот унтер-офицер? Впрочем, какая теперь разница».

– Рад, что вам понравились мои выводы, – саркастически сказал он. – А сейчас начнём рассуждать трезво. К трупу девушки я не советую приближаться… Охотник специально оставил приманку. Шарфюрер, вы до войны бывали в Берлине, Тиргартен хорошо знаете?

– Нет, – качнул головой унтер-офицер. – У меня своя ферма, много работы в деревне… Не получалось выбираться в большие города.

Лютвиц еле сдержал усмешку. О, кто бы сомневался.

– Вот и славно. Позвольте некоторое время быть вашим гидом, правда, толку от меня, в сущности, немного. Я, пусть и здешний уроженец, не слишком хорошо ориентируюсь в парке ночью, даже при лунном освещении. Кстати, светит излишне ярко, рискуем словить пулю. Попробуем обогнуть убийцу… или убийц сзади. Сразу объясню – мои к нему счёты ничуть не меньше ваших. Парень застрелил моего друга, а я такое не люблю. Следуйте за мной, шарфюрер. Придётся быстро пересечь открытое пространство: за минуту мы окажемся в полной недосягаемости… Надеюсь, повезёт. Вы готовы?

– Да.

– Начинаем.

Пробежать они успели лишь десять шагов.

Из глубины леса полыхнуло огнём, сосна в паре метров от Лютвица брызнула в стороны щепками. Второй и третий выстрелы раздались, когда невольные напарники снова лежали на земле. Шарфюрер осторожно поднял к плечу винтовку и прицелился, водя стволом. Противника он не видел, но сделал вывод: на этот раз перед ними весьма плохой стрелок. Они же как на ладони, хорошо освещены луной. Значит ли это… Мысль закончить не получилось – новый кусок свинца обеспечил дождь из щепок.