Тиран - [28]

— Ныне никто сюда не приходит, только корабли за зерном, — говорил землевладелец. — Уж и не припомню, когда видел, чтоб отряд обходил залив кружным путем. — Он кивком указал на запад. — Вижу, с вами скиф. Умно. В двадцати стадиях к западу отсюда они повсюду. Каждый день вас будут останавливать шайки разбойников.

Киний слушал, опираясь подбородком на руку.

— Они опасны?

Александр покачал головой.

— Не для меня, и не позволяй глупцам уверять тебя в обратном. Я угощаю их вином, когда они приезжают, бываю с ними вежлив, и все. Для варваров они совсем не плохи: когда напьются, теряют голову, и лучше с ними не спорить. Вот я и говорю: не спорь с ними. Моя жена их боится. Она из синдов[39], у нее есть на то причины, верно?

Киний подумал, что этот человек соскучился по собеседникам.

— А кто такие синды? — спросил он.

Крестьянин большим пальцем показал за спину, в сторону побережья.

— Скифы здесь такие же пришельцы, как мы с тобой. Первыми здесь поселились синды, так они, во всяком случае, говорят. Они земледельцы — скифы просто берут с них дань зерном, которое те выращивают. А потом и греки из городов отбирают свою часть. И все равно зерно дешево.

— Не для нас. Мы пытались купить зерно в городе. С нас запросили афинскую цену.

Александр рассмеялся.

— Они решили, что у вас нет выбора. Проехали по равнинам. Вы либо чертовски умны, либо очень глупы. Вижу, у вас уже была стычка с гетами.

Киний кивнул.

— Хорошие кони. Я бы купил парочку.

Киний отхлебнул вина.

— Они принадлежат моим людям. Тебе придется договариваться с ними.

— Лучше я договорюсь с тобой. Дам пятьдесят мер зерна и по две серебряные совы за каждую лошадь.

Киний быстро подсчитал.

— Вместе с мешками?

— С корзинами. Мешков нет. У меня не хватает ткани, но корзины хорошие.

— Договорились. Могу продать четырех.

Киний считал, во сколько оценить зерно, чтобы его люди получили выгоду. Легкие деньги.

Если удастся выжить.

Следующий день выдался мрачный и дождливый, небо затянули густые тучи, по заливу ходили волны.

— К ночи развеется, но до тех пор вы промокнете, — сказал Александр. — Оставайтесь. Твои клячи за день могут отъесться. А мы поджарим вам рыбы. Давай, Киний. Оставайся на день.

Киний забыл, как приятно гостеприимство. Мало кто радушно встретит отряд наемников, но хотя бы неприятностей здесь не бывало. Александр предпринимал лишь небольшие предосторожности: запирал ворота на ночь, и, хоть у него были дочери, Киний ни одну из них не видел. Вероятно, они были заперты в подвале или им запретили выходить из верхнего этажа экседры.[40]

Другое дело — сыновья. Их у Александра было с полдюжины — от старшего двадцатипятилетнего, спокойного, много работающего молодого человека с только что отросшей бородой до Иктина, которого все прозвали Эхом. Эхо можно было услышать в любой час дня, он бежал за воинами, повторял все, что они говорили, рвался помогать. Ему пятнадцать, и он старался отпустить бороду. Во второй половине дня, когда, как и предсказывал Александр, прояснилось, все шестеро развели на берегу костер. Прояснялось так стремительно, что уже к исходу дня небо стало синим, а палатки просохли. Все с нетерпением ждали жареной рыбы. Ячмень и мясо — хорошая еда, но каждый день обходиться только ею трудно.

Вычистив и починив оружие и упряжь, все собрались у погребального костра Гракха. Земледелец Александр позволил набрать в его саду дров, а на берегу нашлось много принесенного водой плавника. Костер соорудили высотой в два человеческих роста и, как в старину, положили поверх тело. От него уже несло смертью, но его все равно обмыли и правильно уложили руки и ноги. Гракха в отряде любили.

Сыновья под руководством матери своеобразным способом готовили рыбу. Вначале взяли огромную рыбину, купленную у рыбаков с проходившей мимо лодки. Эту рыбу обмазали глиной, выкопали в песке яму и, едва дождь прекратился, развели в этой яме костер. Потом железными лопатами положили обмазанную глиной рыбу прямо в горячие уголья костра. Киний весь день заставлял своих людей чистить и маслить оружие и упряжь, чистить лошадей и чинить одежду. Земледелец с удивительным радушием предоставил все необходимое для починки — от льняных ниток до масла, смазывать кожу.

Такое гостеприимство пробудило подозрительность Киния. Собственная подозрительность ему не нравилась, но он ничего не мог поделать. Он разместил возле лошадей часовых, устроил продажу четверых гетских коней и с удовлетворением наблюдал, как корзины с зерном размещают на вьючных лошадях. Отряд покинет крестьянское хозяйство с большим запасом зерна, чем был у них в начале пути.

Вернувшись после продажи, он лег на плащ в своей палатке и обнаружил, что его копье, легкое метательное, отполировано, наконечник блестит, как зеркало, а древко тщательно промаслено: зерна древесины словно плывут, как рыбы в воде. Точно так же обихожено и второе копье, тяжелое.

Киний отыскал Арни. Тот с другими рабами играл в бабки. Все встали. Кракс избегал взгляда Киния, а второй парень, гет, жизнь которому он спас, поморщился, вставая.

— Обычно я сам занимаюсь своим оружием, Арни. Но спасибо за заботу.