Тинко - [73]

Большой Шурихт просит слова:

— Мы теперь так приналяжем в кружке, только держись! Я вырежу из липового дерева десять маленьких лошадок, раскрашу, и мы подарим их малышам.

— А ты сдержишь свое слово?

— Сдержу! Провалиться мне на этом самом месте, если не сдержу! Тьфу! Тьфу! Тьфу!

И вот учитель Керн отправляется к Лысому черту извиняться за пионеров. С ним идут Стефани и Пуговка. Лысый черт ласков и добр, точно солнышко весной. Прежде всего он предлагает учителю Керну стаканчик водки. Учитель Керн выпивает водку и закашливается. Лысый черт снова наливает. Но учитель Керн больше не пьет. Старая Берта приносит для Стефани и Пуговки бутерброды с ветчиной.

— Кушайте, кушайте на здоровье, детки мои, и ступайте погулять во дворе. Мне надо поговорить с вашим учителем.

Лысый черт так и рассыпается. О чем это ему надо поговорить с учителем Керном?

— Господин Кимпель, я пришел к вам не в качестве учителя, а в качестве старшего вожатого юных пионеров.

— В качестве… эээ…

— Старшего пионервожатого.

— Так, так! Очень рад, — бормочет Лысый черт.

В комнату входит старая Берта с большим пакетом в руках. Лысый черт собирается вручить его учителю Керну.

— А это вот для… эээ… господина учителя Керна, господин пионервожатый. Не будете ли вы так любезны передать этот пакет господину учителю Керну?

Учитель Керн щурит глаза. Куда это Лысый черт клонит?

— И спросите, пожалуйста, господин пионервожатый, господина учителя Керна, понравилось ли ему? А если понравится, я ему еще пришлю такой же. Только вот я попросил бы господина учителя Керна не оставлять Фрица Кимпеля по два года в каждом классе.

Теперь очередь за учителем Керном.

— Насколько я знаю учителя Керна, — говорит учитель Керн, — он этого пакета не возьмет. Он ведь все еще хорошо помнит хлеб с лебедой, который его жена получила здесь, в этом доме, за свой тяжелый труд. К тому же, если я не ошибаюсь, учитель Керн оставляет на второй год только тех учеников, которые всеми силами сами добиваются этого…

Лысый черт захлопывает дверь за учителем Керном. Пионеров он теперь иначе не называет, как «головорезами». А всем тем, кто в Мэрцбахе пионеров тоже называет «головорезами», Лысый черт, значит, нашептал кое-что на ушко. Что ж это получается? Пионеры ведь попросили прощения. Лысый черт простил им. Ведь учитель Керн — вожатый пионеров! Чего Кимпелю еще нужно? Зачем он пионеров травит? Злюка он! Злюка и есть!

За облаками солнце бежит по небу. А на земле люди ходят в тумане. Туман делается все назойливей. Он прячется в ветвях деревьев, клубится на дорогах. Порой в трех шагах ничего не видно. Малюсенькими капельками он оседает на ресницах и качается там. Заползет туман людям в ноздри — они и давай чихать и друг дружке здоровья желают. А кое-кому он забирается в поясницу. Тогда этот человек прикладывает себе пластырь. Это для того, чтобы вытянуть ревматизм. Но не всегда это удается. У некоторых людей шипы ревматизма так и торчат всегда в пояснице. Туман заползает и в сердце к человеку. Такие люди ходят потом серые и мрачные. Они уже и знать ничего не знают о лете, о солнышке. Так понемногу они сами себя в гроб и загоняют. Вот жукам-древоедам у меня над головой туман нипочем. Они себе точат и точат крышу: тик и так, тик и так. Чем старше балка, тем она для них вкусней. Какое им дело до того, что в один прекрасный день дом возьмет и рухнет! Люди ведь новый построят. А жуки уже и к новым стропилам присматриваются. Они и в них уже что-то точат, сверлят, строгают, шуршат…

Наш солдат говорит мне:

— А ты знаешь, их ведь в новый дом можно и не пустить.

— Как же их не пустишь?

— Перед тем как строить, надо все дерево, все балки, намазать особым химическим составом. Вот тогда жук-древоед заболевает и гибнет.

Наш солдат сидит на краю моей кровати. Он увидел, что у меня еще свеча горит, и зашел посидеть. А я не знал, о чем мне с ним говорить, вот и сказал про жука. Солдат задумчиво глядит на пламя свечи и все вертит в руках шапку.

— Я зашел к тебе… дело, видишь ли… Скажи, тебе нравится фрау Клари?

— Да, нравится.

— Видишь ли, фрау Клари, она…

— Я знаю, что она. Она мне штаны заштопала.

— Это, конечно, верно, но она еще тебя…

— Она меня погладила, когда к нам заходила. Но я ее не просил об этом.

— Видишь ли, она тебя очень любит. — Наш солдат снова снимает шапку. Ему почему-то жарко. Он вспотел. — Она сказала, что она любит тебя и, так сказать, хочет выйти за меня замуж. Как ты считаешь?

— Это уж как хотите, так и делайте.

— Но ты понимаешь, очень важно…

— А почему это ей надо за тебя замуж выходить, если она меня любит?

— Видишь ли… нам хорошо вместе… она, конечно, так сказать, меня тоже любит… ну, понимаешь, так ведь бывает…

— А я тут при чем?

— Ты нам очень нужен. Вот, к примеру, Стефани. Товарищ Керн сказал, что она хорошо учится. А ты не так хорошо учишься, как она. Это все оттого, что ты находишься в плохом окружении. Так он говорит.

— А он тебе не сказал, что у меня руки все черные от земли? Я в этом не виноват. Мы свеклу копали.

— Нет, он мне об этом ничего не говорил. Понимаешь, Стефани могла бы тогда помогать тебе делать трудные уроки.