Тинко - [45]
— Во небось диву дались, когда ноги мои увидели! — говорит он с гордостью.
Что это нашему солдату понадобилось на школьном дворе? А, значит, учитель Керн за ним ходил. И как это он догадался, что я кур водкой напоил? Теперь наш солдат меня играть больше не отпустит. Сердце у меня так и стучит. Я даже побаиваюсь, как бы ветка не начала дрожать подо мною и не выдала бы меня.
Наш солдат осматривает кур. Он в чем был прибежал с поля. Вот он поймал одну курицу — да это теперь нетрудно, она сонная совсем — и раскрыл ей клюв. Он, наверно, хочет проверить, не нажрались ли куры горячей картошки, не заболели ли…
— Твоя курица просто пьяна! Скажи, пожалуйста, товарищ Керн, где у тебя водка стоит? — спрашивает наш солдат учителя.
Но у «товарища» Керна водка не водится. Он хочет знать, подохнут его куры или нет. Нет, не подохнут. Они проспят хмель и снова будут нестись. Теперь наш солдат помогает учителю ловить кур. Петух отступает от солдата, пятится назад. Вид у него такой, будто он вот-вот снесет яичко. Всех пойманных кур они относят в курятник. Теперь-то учитель Керн наверняка расскажет нашему солдату, что я застрял на второй год, и наш солдат потребует от меня табель. И зачем мы только этих кур напоили!
— Чего сидишь, нос повесил? — говорит Фриц и, дав мне пинка, начинает спускаться с дерева. — Давай скорей! Чтоб духу нашего тут не было!
Правда, нам пора слезать, а то, чего доброго, найдут нас тут. Бух! — спрыгиваем мы прямо в песок. Фрицу трудновато снова встать на ноги, и он, поднимаясь, держится за забор. Спотыкаясь, мы бредем лугами и выходим между пекарней и трактиром на Зандбергское шоссе. У витрины булочной толпятся дети: наверно, новый сорт конфет привезли. Вот они и подсчитывают, сколько нужно сахарных талонов, чтобы купить десять штук. Первым нас замечает маленький Кубашк. Он сразу же начинает кричать: «Свинопасы! Свинопасы!» Остальные хором подхватывают, сразу же забыв о конфетах. Задыхаясь и еле волоча ноги, мы с Фрицем бежим прочь.
— Завтра уже никто не будет нас больше дразнить. Я заставлю их замолчать! — кряхтит Фриц.
— А что ты сделаешь?
— Приходи — увидишь. Нам теперь с тобой всегда вместе держаться надо, понял?
— Кто не держится вместе, тому место в тесте, — раздается у нас за спиной.
Мы испуганно оглядываемся. В сумерках мы и не заметили Фимпеля-Тилимпеля. Он сидит на крыльце трактира и машет нам своей волосатой, обезьяньей рукой. Я останавливаюсь, а Фриц бежит дальше. Один-то я немного боюсь подходить к Фимпелю-Тилимпелю. Фимпель снова зовет меня. Он напоминает мне про велосипед и уговаривает внести первый взнос, заплатив гусеничными деньгами. Как только я выплачу половину, Фимпель мне сразу же отдаст велосипед. Машина эта из Центральной Австралии и вообще одна из лучших марок в мире. На ней без покрышек можно ездить, а ход у нее изумительный. Стоит только сесть на нее, немного нажать на педали, и она понесется куда глаза глядят. Он, Фимпель, никогда бы не стал продавать ее, да, «понимаешь, нужда заставляет». Как только Фимпель узнает, где водится особенно много гусениц, он мне немедленно сообщит. Вот в Лапландии он видел поля, сплошь покрытые гусеницами. Все поле так и шевелится. Стоит положить на него мешок с капустными листьями, как гусеницы сами в него заползают. А ежели мешок с гусеницами будет чересчур тяжелый и мне его трудно будет донести, Фимпель подвезет его на своей ручной тележке.
Я крадусь домой. Дедушка и наш солдат опять ругаются во дворе. Они кричат про какое-то право на воспитание. И один обвиняет другого, что тот его потерял. Кто их знает, куда они его засовали!
— Не ходи сейчас во двор, Тинко, — говорит мне фрау Клари на кухне.
Она помогает бабушке. Я вижу, как руки у нее трясутся. Вся она какая-то бледная.
— А ты не бойся, фрау Клари. Они покричат-покричат и перестанут. Тебе-то они ничего не сделают.
— Мальчик ты мой хороший!
Я лезу под комод за гусеничными деньгами. Я их завернул в бумажку и спрятал там. Далеко-далеко запихнул, куда щетка, когда подметают, не достает. Вот тебе и раз! Пропали деньги!.. Да нет, они только чуть в сторону отъехали. Это от грозы, наверно. Ну вот, теперь я их отнесу Фимпелю-Тилимпелю.
А Фимпель даже не стал считать. Он сунул деньги в карман, хлопнул по нему, сказал:
— Положим их сперва в карманчик и проглотим скорей стаканчик, — и исчез.
Глава одиннадцатая
На многих полях уже выстроились ряды ржаных кукол. Это они приготовились к походу в риги. С каждым днем кукол становится все больше и больше. А там, где поля подстригли машины Крестьянской взаимопомощи, кукол уже нет. Здорово они нас обогнали! Вся рожь у них хорошо просушена и свезена на тока. Теперь им можно уже и молотить. Сколько ни погоняй нас дедушка, сколько ни ворчи, а нам их никогда не догнать! У нас есть участки, еще даже не скошенные. Так и не скосив всех колосовых, мы начинаем свозить снопы в ригу. Зато нам потом при молотьбе хуже будет. Сколько еще работы! И все новая прибавляется — будто сорная трава: никак ее всю не одолеешь!
Когда Лысый черт справится с косовицей, он нам свою жатку даст. Но когда это еще будет? А до тех пор мы мучимся с косьбой, вяжем сами снопы. Может быть, Кимпель даст нам еще и лошадь? Его жнейку одному Дразниле тащить трудно. Машину он нам задаром дает, потому как мы с ним в дружбе. За лошадь придется платить овсом. Лошадь одной дружбой не накормишь.
