Тимоти Лири: Искушение будущим - [17]
«1. Ощущение причастности к более великой жизни, чем жизнь этого мира с его эгоистичными, мелочными интересами; и убеждение, не вполне интеллектуальное, но, как правило, чувственное, в существовании Идеальной Силы…
2. Чувство дружеского участия Идеальной Силы в нашей жизни и желание полностью отдаться в ее власть.
3. Чувство огромной радости и свободы по мере растворения личности в Абсолюте.
4. Смещение эмоционального центра в сторону чувства любви и гармонии, по направлению к "да, да", и отдаления от "нет, нет", то есть от областей, где концентрируется негативное эго».
Вышеприведенный пассаж не является массовым стереотипом священного, но он вполне подходит к Тиму. Один из самых опасных массачусетских преступников сказал мне, что Тим был первым человеком в его жизни, которому он смог полностью доверять, когда тот сказал, что он на его стороне. Другой осужденный, не менее опасный, сказал, что Тим был единственным человеком, о котором ни один из осужденных не сказал ни одного слова критики. С подобными признаниями должны посчитаться даже самые ярые враги Тима. Несмотря на то, что он был предан, ограблен и подставлен тысячами людей, я никогда не видел его раздраженным или обиженным, за исключением одного случая, когда один самонадеянный и наглый адвокат привел ему полный дом гостей, которых Тим обнаружил, вернувшись среди ночи домой. Мишель Ошар, его доверенное лицо в Швейцарии, который несет ответственность за его арест швейцарской полицией, убедил его подписать долгосрочный контракт с ним как с деловым агентом, благодаря чему получил возможность нагреть Лири на тысячи долларов, удостоился от него только нескольких, написанных с мягкой иронией слов в книге «Confessions of Hope Fiend» («Признания Адепта Надежды»). Многие люди, встречавшие его в жизни, свидетельствовали о его доброте и человечности. И я никогда не замечал никаких проявлений высокомерия с его стороны.
Иисус учил своих учеников «быть мудрыми, как змии, и простыми, как голуби». Тим часто казался мне «мудрым, как змий». Однако, несмотря на неординарные творческие способности, навряд ли кто-нибудь мог бы назвать его чрезмерно хитрым. Он не придавал значения мелочам, тратил деньги — когда они у него случались — только чтобы поскорее истратить их. Кроме того, его «радость и свобода», его поспешность сказать «да, да!» практически всему, что посылала ему жизнь, часто приводила к таким ситуациям, из которых его не всегда удавалось вытащить даже близким и друзьям. Блестящий в творческом плане, он принимает все, кроме системы. Это освобождает его ум для более широкого, чем у прочих, обзора (некоторые называли его грандиозным), и даже друзья (включая меня) не уверены, не дурачит ли он всех в своей «Терра II».[25] Почти, как Джонатан Свифт, он облекает свои утопические идеи в форму сверхироничной риторики.
Вдобавок к этим качествам он еще и весьма упрямый человек. Достаточно вспомнить хотя бы историю с его молчанием в течение года в Уэст-Пойнте. Достойное всякого сожаления деспотическое поведение гарвардского начальства могло запугать кого угодно, но только не Тимоти Лири, в результате чего он приобрел у истеблишмента дурную славу гамельнского дудочника, который искушает молодежь веществами типа ЛСД. Это не раз ставилось ему в вину, в том числе даже некоторыми из его приверженцев, поскольку вызванный им скандал явился причиной сворачивания научных исследований психоактивных веществ.
Я и сам в то время был раздосадован на него за это, пока не задал себе вопрос, а действительно ли Гарвард продолжил бы эти исследования, если бы не шум, поднятый из-за Лири. Вскоре после его увольнения все серьезные исследования с психоделиками в Гарвардском медицинском институте были закрыты. После этого я не припомню ни одного гарвардского ученого, который пошел бы на риск продолжить эксперименты на человеке с этими интересными и в минимальной степени опасными веществами.
Если бы я был на месте Лири, я не стал бы действовать подобным образом. Хотя и у меня были моменты, когда я восхищался той смелостью, с которой он открыл молодым и открытым душам достоинства ЛСД. Другие страны не рискнули и, соответственно, не приобрели славы открытия новых горизонтов сознания путем использования психоактивных веществ. Как писала мексиканская газета Tiempo, Гвидо Бельсассо, выпускник Гарварда периода Лири, поддержал полицейский рейд на Институт психосинтеза. Полицейские, размахивая пистолетами и автоматами, ворвались в институт и арестовали доктора Сальвадора Роке, его ассистентов и двадцать пять пациентов групповой терапии. Роке и его ассистент Пьер Фавро провели пять месяцев в тюрьме и были освобождены, только когда доказали свою невиновность. Подобные эксцессы имели место в других странах при попытках использования психоделиков для облегчения человеческих страданий, даже несмотря на то, что эти попытки были успешны, как в случае с док-тором Роке. Столь же печальные вещи происходили и у нас, я имею в виду изгнание из Гарварда профессора Лири и попытки правительства подорвать то доверие, которым он пользовался у молодежи.
