Тильда - [6]
Как-то наше веселье продолжалось около недели. Пили одну водку, она сожгла себе пищевод, мучилась, но пила, уже не могла остановиться. И в одно утро мы застали ее у порога.
– Ты куда?
– В морг.
– Уже?
– На экскурсию пригласили. К обеду вернусь.
Она и вправду поехала в морг на вскрытие, куда ее и вправду затащил друг, студент медицинской военной академии. И вернулась к обеду, к алкоголю не притронулась, сварила себе овсянку и просидела на ней месяц, по наитию вылечив начавшуюся язву. Долго потом хранила платочек с одеколоном друга, спасший ее от рвоты в том морге.
«Снайперы» начали подниматься на ноги в ту пору. Нашу акустику уже знали и любили. Пришел черед первого электрического альбома. Поездки в другие города, новые люди. Я забыла о ней. А когда ее отсутствие стало очевидным, спросила, где она, и узнала, что ее вышибли из Питера, и где она, с кем она, никто не знает. Да и неинтересно.
В 1999 году мы встретились в аэропорту во Франкфурте. Черное пальто до пят, черные очки, коротко стрижена, как в прежние далекие питерские времена. Была осень. Она грызла каштаны из засаленного кулька и ждала рейса. Мы поздоровались.
– Я эмигрирую, – сказала она.
– Зачем?
– Подонка полюбила. Сегодня утром проснулась, взяла билет и улетела. Не вернусь.
– Да ладно тебе. Что, так серьезно?
– Ну. – Она насупилась и явно держалась, чтобы не зареветь. – А ты куда?
– А у нас концерты. Поехали с нами! Побудем вместе, поиграем, проводишь потом.
И она полетела с нами. Кое-где помогала переводить, внимательно слушала концерты. Мы много общались, вволю знакомились с европейским праздником «Октоберфест», вместе гуляли по Кельну и, помню, как она минут пятьдесят лежала на асфальте у кафедрального собора, пытаясь сфотографировать его весь, от основания до шпиля. В последнюю ночь перед расставанием мы заперлись в моем номере, включили RADIOHEAD, залипли до утра, и она передумала оставаться в Германии. Точнее, мне стоило бешеных усилий ее отговорить.
– А знаешь, что самое поганое? – в ту ночь сказала мне она. – Понятно, не то, что он, козлина, издевался надо мной, а то, что как-то однажды, после потока бурных уверений в своей любви, специально, слышишь, специально (!) послал мне сообщение, адресованное своей жене, где он назвал ее так, как звал меня, «ненаглядной». «Ненаглядная, я уже еду домой!» Вот сволота, а! Так что я сделала – пошла в туалет в нашей коммуналке и полоснула себя… Ладно, давай спать, что ли. Завтра еще в небе трепыхаться».
Мы вернулись в Питер, и мучения ее, разумеется, не закончились. Она то умирала, то возрождалась, то ненавидела его, то от счастья прыгала кузнечиком и кидалась на шею друзьям.
А потом мы ненадолго поссорились. У нас был прямой эфир на радио. Она слушала его вместе со своим мучителем. Он знал, что мы дружим, и сказал ей:
– Позвони «Снайперам», пускай сломают программу и споют для меня Гимн Советского Союза, иначе я уйду.
Она позвонила мне и на полном серьезе умоляла спеть. Я отказалась. Спустя полмесяца она появилась на пороге:
– За тот эфир извиняй.
– Да забыли. Как у тебя дела-то с ним?
– А у меня радость – мне подарили сенбернара, – ответила она и втолкнула на порог маленького мохнатого мишку.
Как она стала волком, я не уследила. Точнее, волчицей. Из неказистого угластого подростка с шальными выкрутасами, пьяными дебошами, приводами в ментуру она превратилась в нервного, глубокого, ранимого зверя. Может, причиной тому была смерть Гуся – единственного ее друга.
Гусь – косая сажень в плечах, прекрасно образованный, интеллигентный петербуржец северных кровей осенью 2004 года погиб, сбит трамваем где-то на Обводном канале. Она тогда уже жила в Москве и верно расценила эту трагедию своей виной. Гусь был тонок, эдакий Пьер Безухов, и совсем не умел выживать. Так случилось, что она прямо накануне, уезжая из Питера, звала Гуся к себе, на первых порах ничего не делать, просто жить. Как чувствовала, что надо начинать его действенно беречь. Не уберегла. Гусь собрался было прыгнуть на третью багажную полку и безбилетно поехать с ней, как это случалось раньше, да не решился, сказав, что забыл паспорт. И клялся, что приедет вот буквально завтра, и улыбался, и лепил очередные мифы про то, как счастлив и любим, будучи на самом деле, она доподлинно знала, бездомным, брошенным, страдающим и уже с печатью невозвращенца. Она смотрела на него, ответно улыбалась, слушая всю эту ахинею, и думала параллельно, что после дня мостов и крыш адски устала и надо бы выпить чаю, и как неохота стелить постель, и там в Москве ждет пес, и надо купить новые джинсы… А Гусь все говорил, говорил, и его голос был будто через толщу матового стекла. А потом паровоз дернулся, пошел… С ним, прижимая ладонь к стеклу, пошел все так же улыбающийся Гусь, а потом неуклюже побежал по перрону с той же прижатой к стеклу ладонью…
И уже спустя три года после трагедии, раскромсавшей ее жизнь на до и после, она вдруг подумала: а зачем нужен паспорт человеку, собравшемуся ехать зайцем?!
Она неожиданно для себя начала вдруг писать стихи. И запила. Регулярно, каждую ночь, мне приходилось читать одно, а то и два горьких, ужасно мрачных, крепко сбитых стихотворения. Хотелось вешаться, читая. Я понимала, что это такой период, что он должен пройти, и ждала. В то время жизни я любила ее и жалела, чего не испытывала никогда до. Пару раз мы вместе напивались до выпученных от бессонницы глаз. Потом я уезжала, а она оставалась. У меня были «Снайперы», а у нее никого, кроме сенбернара, бутылки водки и белого листа бумаги. О ней поговаривали всякую жуть, но я предпочитала не слушать, а только звала на наши концерты. Она приходила редко. В гримерку не заходила и вела себя довольно отчужденно. Что, однако, не мешало ей после особо любимой песни бурно и конкретно выражать свои восторги, не стыдясь осуждения зала. Как-то раз мы вместе сходили на премьеру одного прекрасного спектакля, где по сюжету главную героиню постоянно обманывает муж. Зал был камерный, мест на сто пятьдесят. И вот когда главный герой вовсе охамел и стал в лицо врать бедняжке, моя подруга встала и закричала:
Издательство «Астрель» представляет новую книгу музыканта, поэта, лидера группы «Ночные Снайперы» Дианы Арбениной. В «Аутодафе» вошли тексты песен и стихи (антипесни) разных лет, от самых ранних и неопубликованных до сих пор, до тех, что были написаны совсем недавно. Завершает книгу литературная версия моноспектакля «Мотофозо», сыгранного Дианой в канун своего 35-летия в МХТ им. Чехова.Иллюстрации к «Аутодафе» выполнены питерской художницей и давним другом «Ночных Снайперов» Виолеттой Суровцевой, которой Диана без толики сомнения доверила рисовать то, что она чувствует с полной свободой выбора иллюстрируемых текстов.
Новый поэтический «Бег» Дианы Арбениной фиксирует на бумаге песни и стихи: от ранних студенческих проб, через те, что стали классикой, до только-только пойманных рифм, издаваемых впервые. Бегущие строки вверяют себя 2017-му году – не в бесплотной попытке замедлиться, но желая дать возможность и автору, и читателю оглянуться, чтобы побежать дальше. Бег сквозь время, сквозь штрихами обозначенные даты и годы. События и люди становятся поводом и отправной точкой, пролитые чернила и порванные струны сопровождают как неизменный реквизит, строчные буквы «без запятых против правил» остаются персональным атрибутом и зовут за собой подпись «д.
Диана Арбенина – поэт, музыкант, лидер группы «Ночные Снайперы». Автор книг «Патронташ», «Катастрофически», «Дезертир сна». Ее новая книга «Колыбельная по-снайперски» не вписывается ни в один существующий жанр. 366 раз Арбенина рассказывает и показывает, что ей снится и что из этого получается наяву. «Колыбельная по-снайперски» – не сонник и не дневник, это собранная из отдельных маленьких историй и при этом художественно целостная мозаика. В ней следствие неотделимо от причины, авторские рисунки – от печатного текста, а реальность – от снов.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.