Тиховодье - [62]

Он всё врет, – она сжала ладонь в кулак.

Они проехали мимо ресторана «Золотой петушок». Яркая вывеска освещала пустую стоянку. Когда-то здесь готовили отличных куриц-гриль, потом им на смену пришла азиатская кухня, где преобладали морепродукты, но название осталось. Она вспомнила, как заходила сюда с Максом, когда ему было около пяти. Она купила ему – острый имбирный лимонад и мороженное. Пока она переписывалась с подругами, он сидел напротив нее серьезный как никогда. Молча разминал ложкой мороженое, ждал, когда она поднимет голову от смартфона и посмотрит на него. И, как только их взгляды встретились, сын произнес твердым голосом: «Он тебя не любит».

Она моргнула. Воспоминание осталось позади. Как и сам ресторан, утонуло в дождливом холодном вечере.

Странно, – подумала она, смотря на яркие вывески магазинов «Эльдорадо» и «Верный», – почему по всему городу до сих пор не отключили электричество? Разве это не следует сделать в первую очередь при угрозе наводнения?

2

– А знаешь, чего я тебе никогда не прощу? То, что ты настроила против меня моего собственного ребенка. Ты с рождения растила в нем пренебрежение ко мне, ты представляла меня монстром, тираном.

– Это ложь…

Я бы не сделала это, если бы ты на самом деле не был монстром, – продолжила она про себя. Откуда у нее такие мысли. Ей не понравилось это воплощение Александра, который вышел из подъезда. Его лоснящееся лицо, холеность и упитанность. Не понравилось то, как он разговаривал с ней. Она практически ничего не помнила о том своем муже, который остался где-то в далеком прошлом, чтобы так думать. Но мысль эта гудела как надоедливая муха, снова и снова стучащаяся в оконное стекло где-то в глубине ее мозга.

– Ты все делала специально. Ты раздражала меня, доставала с одной целью – чтобы я сорвался. Помнишь, как ты на вопрос чем его отец занимается, с такой брезгливой рожей ответила, – опять херней мается. А он, запомнив это, потом целый месяц, увидев меня, кричал – папка-херня. Помнишь? Ты его даже не одергивала. Ты не делала ему замечаний, лишь поощряла всё это.

– Я не помню этого, – ей неожиданно пришло в голову, а не слишком ли быстро она согласилась, что это ее муж. Да, он выглядит как раздавшийся и слегка заматеревший Саша. Расплывшийся и влезший в дорогой костюм. Но где гарантия, что это действительно он?

Гарантия в том, что он выглядит как последний подонок, – подумала она и тут же испугалась и самой этой мысли, и маниакальной убежденности в своей правоте. Мысль родилась внутри, но казалось, не принадлежала ей.

Она оторвала взгляд от убегающей под колеса скрытой толстым слоем воды дорожной разметки, бурлящих потоков у обочин и скосила глаза на мужа.

– Вы отлично поладили друг с другом, – продолжал между тем он, с пухлой нижней губы слетела капелька слюны и упала ему на руку. – У вас образовался такой своеобразный клуб по интересам, – кто сильнее пнёт папашу. С совместными чаепитиями и интимными задушевными разговорами.

Когда он наклонился к ней, ее окутал запах Incense Oud, дорогих мужских духов, которые может себе позволить отнюдь не каждый нувориш.

– Я думаю, ты, просто недотраханная стервозная сука…

3

Если я стервозная и недотраханная сука, то ты – больной псих, – хотела ответить она, но вместо этого лишь что-то промямлила и уставилась в окно.

Они проехали мост перед выездом на окружную дорогу, и ей вспомнился еще один эпизод из их семейной жизни – неудачное путешествие в Испанию. Все начиналось точно так же, – дождливый серый вечер, мост, окружная дорога и трехчасовая поездка в Домодедово. Максу было четыре, он спал на заднем сидении, а они опять ругались. Причины она не помнила, но помнила, что, как всегда по завершении ссоры, муж отвернулся от нее и замолк. Так он поступал почти всегда после того, как заканчивалась активная часть этой сцены – отгораживался от нее, уходил в себя и игнорировал любые ее попытки заговорить с ним. Молчать он мог днями, отвечая односложно и только в случае крайней необходимости. Подобное поведение супруга изматывало ее даже больше, чем скандалы. В эти моменты она всегда ощущала себя виноватой перед ним. Пытаясь наладить отношения, шла на уступки, старалась привлечь его внимание, зачитывая анекдоты из твиттера, но он никогда не возобновлял отношения до тех пор, пока не убеждался, что она полностью морально раздавлена и наказана.

Да. Именно так. С его стороны это было наказанием. Ведь их брак (и сейчас она поняла это с особой ясностью) никогда не был союзом равных. Это всегда была игра в одни ворота, – в ее ворота. Она была студенткой, пытающейся пробраться в общежитие после одиннадцати часов вечера, а он – комендантом этого общежития. Она была всегда виновата, а он всегда прав. Она всегда тащила на своих плечах вину за конфликт, а он выходил из него победителем.

Так произошло и в тот раз. Выоравшись, он молча вел машину, не отвечая на ее вопросы и игнорируя ее.

Даже спустя несколько часов, когда они уже находились в Домодедово и стояли в очереди, ожидая начала регистрации на рейс, он не проронил ни слова.

Сонный Макс, терся возле нее как котенок. Иногда он оглядывался на отца, и взгляд его становился испуганным и удивленным. Он тоже пытался заговорить с ним пару раз после того, как проснулся, но в ответ получил лишь короткое и злобное «Отвяжись».