Тихий уголок - [92]

– Господи боже, да он теперь точно изменился, – заявила Шарлин. – Этот человек в свое время бросился с высоты на самое дно, сразу видать. – Она показала следующей раздатчице на фото в руках Джейн. – Роза, посмотри-ка.

Роза тряхнула головой, видимо огорчившись и удивившись одновременно.

– Если бы этот парень с фотографии снимался в телерекламе, он бы любой девушке продал что угодно – от духов до рыбных палочек. Сколько автобусов должны переехать человека, чтобы он так изменился?

– У вас есть дело к Дугалу? – спросила Шарлин.

– Да, и если вы скажете, как его найти, я буду вам благодарна.

– Он ждет вас?

– Мы встречались всего один раз. Нет, сейчас он меня не ждет.

– Хорошо. Если бы он вас ждал, то выскочил бы из-за задней двери при вашем появлении. – Шарлин положила поварешку. – Идемте со мной, дорогая. Я провожу вас к нему.

– Он здесь?

– Раз мы здесь, лучше бы и ему быть здесь.

Джейн последовала за Шарлин на кухню, где кипела работа, а оттуда в помещение, служившее, судя по всему, кабинетом шеф-повара, – с письменным столом, компьютером и книгами на полках. Два окна по какой-то причине были закрашены черным, отчего комната приобретала вид подземелья.

За столом сидел бородатый тип из библиотеки. Шевелюра выглядела еще более буйной, чем ей запомнилось, темную щетинистую бороду пронзала белая зигзагообразная прядь – ни дать ни взять молния в волосах невесты Франкенштейна[31]. Когда Джейн и Шарлин вошли в комнату, Трэхерн оторвался от работы и угрожающе посмотрел на них: лицо его напоминало грозовой фронт за секунду до первого удара грома.

– У этой прекрасной молодой дамы есть дело к тебе, – сказала Шарлин.

– Выкинь ее отсюда, – прорычал Трэхерн, словно пребывал в зимней спячке, которую грубо прервали.

Шарлин обиделась или сделала вид, что обиделась:

– Я повар, а не швейцар, не приказывай мне тут. Я и еду готовлю, и на раздаче стою. Хочешь ее выкинуть – взвали на спину и неси сам.

Выходя из кабинета, Шарлин подмигнула Джейн. Все недовольство Трэхерна обратилось на единственный оставшийся объект раздражения:

– Вы пришли, чтобы забрать свои сорок долларов?

– Что? Нет. Конечно нет.

– Тогда зачем? До Дня благодарения еще далеко.

Не поняв, она переспросила:

– Благодарения?

– Каждый треклятый политик и знаменитость в День благодарения хочет постоять на раздаче, чтобы его щелкнули.

– Я не политик и не знаменитость.

– Тогда почему, черт вас возьми, у вас вид знаменитости?

– Я об этом не знала. – Разозленная его беспричинной враждебностью, Джейн положила на стол фотографию Трэхерна без бороды, с нормальной стрижкой. – Что случилось с этим парнем?

Трэхерн повернул снимок так, чтобы молодой Трэхерн смотрел не на него, а на Джейн.

– Он поумнел.

– И чем теперь он занят? Планирует меню для бесплатной столовки?

– А вы чем заняты – спасаете детей из горящих домов?

– Татуировка «ДДТ». Это ваши инициалы и ваше прозвище. Вы уничтожали плохих ребят, как ДДТ уничтожает комаров. Я читала о вас несколько лет назад. Не сразу вспомнила.

Теперь к его нетерпению примешивалась тревога. Он посмотрел на открытую дверь между кабинетом и кухней.

– Вас наградили крестом «За выдающиеся заслуги», на одну ступеньку ниже медали Почета, – добавила Джейн. – Рискуя жизнью, вы спасали…

– Тихо, – прорычал он. – Что с вами такое? Являетесь сюда и начинаете говорить о таких вещах?

Джейн подошла к двери и закрыла ее. Стула для посетителей не имелось, но к стене был прислонен складной стул. Разложив его, она сказала:

– Не возражаете? – Присев, она продолжила свои расспросы: – Вы сожалеете о тех временах? Или они вас беспокоят?

Он смотрел на нее, как грозный ветхозаветный бог, готовый обрушить на землю заслуженное наказание.

– Может быть, это трудно понять, леди, но на войне вы все делаете правильно, чего бы это ни стоило. А если остаетесь в живых, то понимаете, как легко вас могли прикончить. Поэтому хвастаться такими вещами недопустимо. Так поступают только последние говнюки. Я не фейсбучу, не твичу, не инстаграмлю. Я не говорю о прошлом, и меня корежит оттого, что вы вспомнили эти древние дела с ДДТ и нашли фотографию в газете.

Последовала длинная пауза. Джейн выдержала свирепый взгляд Трэхерна и с облегчением сказала:

– Может, вы не такой уж болван.

– Разве ваше мнение должно что-то значить для меня? Я даже имени вашего не знаю. У вас есть имя или вы безымянный злобный гремлин, который влезает в жизнь человека и портит ему настроение?

Она порылась в своей сумочке, вытащила схваченную резинкой связку поддельных водительских прав и разложила их на столе.

– У меня много имен, но ни одного настоящего. Настоящее мое имя Джейн Хок. Я агент ФБР в отпуске, хотя, возможно, меня уже отстранили или вообще уволили. – Она бросила на стол свое удостоверение. – Мой муж Ник был морпехом, получил много наград, в том числе высоких – например, Военно-морской крест. Полковник в тридцать два года. Его убили и попытались выдать это за самоубийство. Грозили похитить и убить моего пятилетнего сына, если я не отступлюсь. Я спрятала его. Они убьют меня, если найдут. Одного из них я убила. Я знаю, где найти типа, который все затеял, главного сукина сына. Но одной мне его не взять, а обратиться за помощью не к кому, потому что все мои знакомые у них на крючке. Мне нужен человек с вашими навыками. Если вы их не утратили.