Тихий городок - [34]

После очередной неудачи Айнбиндер завопил:

— Хватит! Мы не лошади!

Он вышел во двор, свистком вызвал старшего караула, вместе с ним опечатал двери, сдал ключи на хранение. «Опель» опять сидел на ободе. Резина истерлась вконец, а новую Ноель не давал. Никто из караульных не умел обращаться ни с ключами, ни с домкратом. Солдат призвали из далеких альпийских деревень, куда не забирались машины. Айнбиндер подумал о расторопном ефрейторе, поселившемся во флигеле у фрау Штефи. Тот ведь изнывал без дела. У него окончательно созрела мысль пригласить парня на работу. Для этого нужно переговорить с Паулем Вицем. Была и еще одна причина, чтобы иметь шофера. Вилли нашел в Розенхайме подружку, иногда у нее напивался так, что не мог вести машину, не рискуя попасть в аварию.

Покончив с ремонтом, Айнбиндер отвез Бера в пансионат, а сам направился к флигелю, надеясь встретиться с Вицем, этим самым майором-фронтовиком, у которого служил ефрейтор. На пороге его встретила большеглазая блондинка в шелковом халате, красиво облегавшем маленькую стройную фигуру. Вилли поцеловал ей руку:

— Фрау, мне нужен ваш муж.

— Может быть, я смогу вам помочь?

— Ваш денщик, как я заметил, болтается без дела, а мне на некоторое время понадобился шофер. Занят он будет очень мало.

— Йошка! — позвала Нина.

Из кухни выскочил ефрейтор. Увидев капитана, отдал честь.

— Помогите господину…

— Айнбиндеру, — подсказал Вилли.

— …Айнбиндеру во всем, в чем он нуждается, — сдержанно приказала Нина, повернулась к Вилли, пояснила: — Мужа нет дома. Окончательный ответ может дать только он.

Айнбиндер и Йошка пошли к «опелю».

— Почини пока запасное колесо, — сказал Вилли. — Я зайду на минуту к Беру, потом уеду на трамвае. Ты пригонишь машину по адресу… У тебя есть блокнот?

Йошка показал книжечку в дерматиновом переплете — такие выдавались каждому солдату и офицеру в вермахте. На отдельных страничках были напечатаны патриотические стихи, популярные армейские песни, знаки различия военнослужащих родов войск от рядового до фельдмаршала. На чистой странице Вилли записал: «Людендорфштрассе, 33. Квартира 9. Фрейлейн Антье Гот».

— Меня найдешь там. Держи ключи!

Бер уже успел переодеться в пижаму, сидел за словарем Обергоффера по допускам и посадкам металлов.

— Сделайте одолжение, Бер. Поговорите с майором из флигеля насчет денщика. Хочу взять его шофером на время. Я заходил во флигель, но майора нет дома.

Когда стемнело и Франц с Кларой после ужина заперлись на своей половине, Березенко пошел к флигелю.

— Гутен абенд! — произнес он, старательно выговаривая немецкие слова.

Павел и Нина поднялись навстречу гостю. Павел показал на кресло:

— Зетцен зи!

Немецкий Березенко понять было можно, хотя он проглатывал некоторые артикли, ставил неправильные ударения. Он передал просьбу Айнбиндера, добавив:

— У нас шофер будет занят самую малость. Отвезет меня и капитана к месту работы и до вечера весь день будет свободным. Правда, иногда может понадобиться среди дня. Капитан уезжает на завод за продукцией. Но такое случается не чаще раза в неделю.

Подумав, Павел сказал:

— Пожалуй, соглашусь. Надеюсь, жена не станет возражать?

— Делай как знаешь, — произнесла Нина.

Спустя минуту она возвратилась с кофейником, чашками и ломтиками хлеба с салом, остро пахнущим чесноком и перцем. Сало раздобыл Йошка на рынке в Славянске, зная о бедственном положении в рейхе.

Березенко молча оглядел стол, непривычно щедрый для немцев. Натуральный сахар и сало стоили в Германии больших денег.

— Ешьте, Анатолий Фомич, — чуть слышно проговорил Павел по-русски. — Немецкий, гляжу, вы еще не совсем усвоили, нам легче будет вести речь на родном языке…

Павел встал, подошел к полке, достал папку с бумагами, в одном из отделений нашел открытку и протянул Березенко. У того дрогнула рука. Он узнал репродукцию с картины Куинджи «Днепр при луне». Когда-то мать купила чуть ли не десяток таких открыток.

— Как видите, здесь нет почтовых штемпелей. Передаю из рук в руки.

— Я уже получил письмо…

— Это сделано по моему приказанию, — Павел отошел к окну, пока Березенко читал. В открытке не было ничего такого, чтобы вызвать подозрение у немцев. Были материнская любовь и надежда увидеть сына. В конце Марина Васильевна приписала: «Тот, кто передаст открытку, наш друг». Когда Павел обернулся, Березенко, вцепившись в подлокотники, пытался сдержать слезы. Наконец он спросил:

— Вы видели мать?

— Я — нет. Видел Грач. А живет, думаю, как и все в оккупации. Товарищи помогают, чем могут.

Березенко заставил себя поесть. Павел спросил:

— Это вы сообщили Грачу, когда узнали от Фехнера о трубе с прицелом?

— О ней я узнал раньше от доктора Хельда — начальника исследовательского отдела БМВ, и конструктора Маркуса Хохмайстера. Мне показалась важной эта новость.

— В письме, что передал вам мой товарищ, были такие строки: «Это будет человек с ужасным шрамом на левой руке», — Павел засучил рукав пижамы и показал на рану, одну из тех, что причинил ему фаустпатрон.

— Я уже догадался. Мне нужно передать вам много сведений о БМВ.

— За этим нас и послали. Однако сейчас нас больше интересует «фауст». Вы можете добыть чертежи и расчеты?