Тихий Дон против Шолохова - [4]
Именно слово «неизбываемый» и не сумел прочесть в рукописи дура Шолохов:
«Митька пробыл дома пять дней. (…) Как-то перед вечером заглянул и к Мелеховым. Принес с собой в жарко натопленную кухню запах мороза и н е и з б ы в а е м ы й едкий дух солдатчины»
Да не упрекнут нас в крохоборстве: речь не идет об опечатках или ошибках чтения, речь вообще не идет об одном слове. Дело в принципе - принципе Авторской поэтики. А поэтика эта в значительной степени построена на столкновениях, на конфликтах, на неуживающихся друг с другом качествах. Этот единый принцип организует описания людей, животных, растений и запахов. Как, например, в данном случае: жарко натопленная кухня - запах мороза;
Запах мороза Митька принес с улицы, запах солдатчины он носит с собой зимой, летом, всегда. Свежесть мороза обманчива, затхлость есть сущность - «дух».
По поводу мокрого снега
Эпопея корниловской армии, отступившей, чтобы сражаться и победить, уже современниками рассматривалась как великое деяние. И хотя гражданская война дала в дальнейшем новые примеры «ледяных походов» (отступление колчаковской Якутской армии, гибельный «отступ» в Персию Уральской казачьей армии), история запомнила первый - Корниловский. Трагедия армии уходящей на верную смерть, слишком эпична, чтобы мимо нее мог пройти хотя бы один, писавший о войне на Юге. Не прошел и автор «Тихого Дона», поместив в эту заведомо неказачью массу единственного из первостепенных персонажей, социально близкого отступавшим, - сотника Евгения Листницкого.
Итак, начало «Ледяного похода» - книга II, часть 5-я, глава 18-я;
«Накапливались сумерки. Морозило».
Все, как будто, верно: поход - «ледяной», значит, уместен и мороз. Но вслед за этим - продолжение:
«От устья Дона солоноватый и влажный подпирал ветер».
«Влажный ветер» ни при какой погоде не может «морозить», а если «морозит» не ветер, то сам ветер не может оставаться влажным.
Дальше - больше:
«- Господин командир! -окликнул Неженцева подполковник Ловичев, ловко перехватывая винтовку. (…) Прикажите первой роте прибавить шаг! Ведь так и замерзнуть немудрено. Мы п р о м о ч и л и ноги, а такой шаг на походе…»
«На взрыхленной множеством ног дороге кое-где просачивались л у ж и. Идти было тяжело, с ы р о с т ь проникала в сапоги».
«- Россия всходит на Голгофу… Кашляя и с хрипом отхаркивая мокроту, кто-то пробовал иронизировать:
- Голгофа… с той лишь разницей, что вместо кремнистого пути - снег, притом мокрый, плюс чертовский холодище».
Значит, все-таки холодно. Но холод - он бывает разный: бывает мороз, а бывает и пронизывающая сырость. Замерзнуть можно и тогда, когда кругом слякоть и лужи. Но если подморозит - луж нет, они затягиваются льдом. А мы что видим: «кое-где просачивались лужи», то есть типичная оттепель, да и ветер влажный. На морозе ноги мерзнут, но не промокают; при морозе снег бывает всякий: легкий, тяжелый, пушистый, хрустящий, но только не мокрый. А в тексте прямо сказано: «снег, притом мокрый»! В чем причина такой противоестественности описания?
За ответом обратимся к тексту первых изданий романа, но не к процитированному отрывку, а к другим «метеорологическим» фрагментам:
«М о р о с и л и з м о р о з н ы й д о ж д ь, фонари кидали н а л у ж у мерклые дорожки света» (ч. 3, гл.22);
«В этот день и з м о р о з н ы й д о ж д ь сеялся с полдня» (ч. 5, гл. 2);
«Ветер клубил за перелеском м о р о з н у ю пыль» (ч. 4, гл. 21).
В первых двух случаях ситуация понятна - речь идет о моросящем дожде, и, следовательно,читать надо не «изморозный дождь», но «измороСный дождь». С третьим случаем положение иное, поскольку «морозной пыли» предшествует сообщение, что Мишка Кошевой и Алексей Бешняк «таились в ярке возле покинутого обвалившегося колодца, вдыхая разреженный морозом воздух».
Становится ясно, что в первых изданиях «Тихого Дона» и «изморозный» в значении «изморосный», и «морозный» в значении «морозный» одинаковым образом писались через «З».
Такая орфография противоречила правилам, достаточно сослаться на написание в «Толковом словаре» Вл. Даля. Тем не менее, «изморось» через «З» - не выдумка Шолохова.
Андрей Белый, роман «Серебряный голубь», Москва, издательство «Скорпион», 1910 год:
«(…) и з м о р о з ь дышала на него своей пылью: вокруг и з м о р о з ь крутилась - все пространство (…) казалось, плясало в с л е з л и в о м ветре (…) А окрест - мразь да грязь: плясал дождик, на лужах лопались пузыри (…)» (с. 73 - 74);
«А и з м о р о з ь хлестала - пуще да пуще (…)» (с. 81).
Сергей Есенин - 1924 год:
«Я усталым таким еще не был…
Итак, написание через «З» - установленный факт. Но А. Белый позволяет нам заглянуть еще дальше, в корни орфографической, пусть и распространенной, но ошибки:
«А окрест - мразь да грязь: плясал дождик, на лужах лопались пузыри (…)» (с. 81).
«(…) бешенней дождливая заметалась м р а з ь (…)» (с. 77).
Логично предположить, что основание ошибки - псевдоисторическое, а именно, построение ложного уравнения:
Мразъ - мороз - изморозь
Мразь - морозь - изморозь
Затруднений с чтением «изморозь», как и з м о р о с ь, естественно, не возникало - на конце слова любой звонкий согласный оглушается. Затем вступали в действие навыки исторической орфографии: морозь - морозить вполне соответствовало паре мороз - морозить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Об Александре Беляеве, носящем титул «классика советской фантастики», известно на удивление мало, и современные биографические справки о нем пестрят неточностями. Он — выпускник духовной семинарии и юридического лицея — работал в суде, играл в театре, был журналистом и даже милиционером. После стечения трагических обстоятельств, включая серьезную болезнь, периодически приковывавшую его к постели, жизнь Беляева изменилась: появился писатель-фантаст, тонко чувствующий современность и обладающий даром научного предвидения.
И. Э. Бабель (1894–1940) — один из самых известных, но в то же время и загадочных русских писателей. О его биографии, связанных с ним литературных скандалах, неповторимом стиле, истории публикаций написаны тысячи статей и десятки монографий. Но загадки по-прежнему считаются неразгаданными. Книга известного израильского слависта З. Бар-Селлы — комплексное исследование бабелевских загадок. Оно базируется на тщательном анализе не только истории публикаций, но и рукописного наследия. Автор последовательно и аргументированно доказывает, что проза Бабеля и его драматургия связаны единым сюжетом, восходящим к библейской концепции.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказы о жанрах фольклора, о встречах с интересными исполнителями, о собирателях фольклора.
«Божественная комедия» Данте Алигьери — мистика или реальность? Можно ли по её тексту определить время и место действия, отождествить её персонажей с реальными людьми, определить, кто скрывается под именами Данте, Беатриче, Вергилий? Тщательный и придирчивый литературно-исторический анализ текста показывает, что это реально возможно. Сам поэт, желая, чтобы его бессмертное произведение было прочитано, оставил огромное количество указаний на это.
Данное исследование частично выполняет задачу восстановления баланса между значимостью творчества Стругацких для современной российской культуры и недополучением им литературоведческого внимания. Оно, впрочем, не предлагает общего анализа места произведений Стругацких в интернациональной научной фантастике. Это исследование скорее рассматривает творчество Стругацких в контексте их собственного литературного и культурного окружения.
Проблема фальсификации истории России XX в. многогранна, и к ней, по убеждению инициаторов и авторов сборника, самое непосредственное отношение имеет известная книга А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». В сборнике представлены статьи и материалы, убедительно доказывающие, что «главная» книга Солженицына, признанная «самым влиятельным текстом» своего времени, на самом деле содержит огромное количество грубейших концептуальных и фактологических натяжек, способствовавших созданию крайне негативного образа нашей страны.
Особая творческая атмосфера – та черта, без которой невозможно представить удивительный город Одессу. Этот город оставляет свой неповторимый отпечаток и на тех, кто тут родился, и на тех, кто провёл здесь лишь пару месяцев, а оставил след на столетия. Одесского обаяния хватит на преодоление любых исторических превратностей. Перед вами, дорогой читатель, книга, рассказывающая удивительную историю о талантливых людях, попавших под влияние Одессы – этой «Жемчужины-у-Моря». Среди этих счастливчиков Пушкин и Гоголь, Бунин и Бабель, Корней Чуковский – разные и невероятно талантливые писатели дышали морским воздухом, любили, творили.