Тихая тень - [2]

Гораздо хуже, если мне не удастся вытащить обрубок и придется искать какого-нибудь неандертальского слесаря. Можете себе представить: я и такое… скопление брутальных железяк, трубок, мачо. Если вы понимаете, о чем я рассказываю (совершенно не желал оскорбить вас началом предложения в условном ключе, просто я осознаю собственную невнятность), то вы легко почувствуете, сколь огромным коммуникативным штормом окажется для меня ситуация со слесарем. Слесарь… весь в черно-звенящих мотивах, нечто от марша Родомеса вперемешку со мыслообразующей константой всех гимнов на свете, плюс балалайка и привкус выпивки (я не пью).

Но и слесарь еще вполне терпим. Я запасся для названной экстремалии телефонной карточкой (вызвать пролетария), в паспорте к обложке у меня наклеены некоторые необходимейшие телефоны, в том числе и слесарский. Деньги конечно. Сто пятьдесят рублей – кажется, должно хватить с избытком. За последние четыре года не было случая, чтобы я вышел без карточки, паспорта, денег.

А ведь может случиться и кое-что многократно худшее. Вернувшись из внешнего мира, я обнаружу убежище занятым старыми хозяевами. Настоящая катастрофа. Не уверен, хватит ли у меня дерзости выпросить мои вещи. Даже компьютер. Боюсь, я довольно долго буду расхаживать в отдалении и смотреть, смотреть, привыкая к этим людям, не решаясь подойти. Допустим, я подойду… что говорить? Как им объяснять? А если они разозлятся на меня? Легче было б сесть на газонный бордюрчик и ждать, покуда кто-нибудь из них сам не обратится с вопросом… В целом, признаюсь честно, я до такой степени не хочу думать об этом, что построил в своем сознании род стены между текущим я и темой вторжения. Как-то выходит само собой: нахожу оккупантов у себя в убежище, нечто происходит, и после нечто я оказываюсь у родителей, с вещами. Дальше, может быть, где-нибудь отыщутся деньги, и мне снимут квартиру. Потому что я давно отвык от тех колоссальных объемов терпения, которые потребны для жизни с родителями. Опять-таки, просто не представляю себе… Вам это должно быть знакомо. Видимо, на разных уровнях понимания и сочувствия, но вам это, скорее всего, знакомо. Если вы, конечно, не родители. А если все-таки родители, пожалуйста, не обижайтесь. Мои слова можно интерпретировать очень многозначно.

Наконец-то! Поддалось Тяжелая металлическая дверь скрипнула в сторону и бумкнула у меня за спиной. Я немедленно запер ее со всем тщанием изнутри. Вот, я дома, в своем убежище. Влажное, ватное и приятное чувство. Бело-розовые тона. Полная защищенность. Авторизованная мною территория. Это маленькое двухкомнатное помещение внутри опоры моста. Не той, которая шагнула в воду, а той, которая еще на берегу. Отец одного моего знакомого работал в каком-то непостижимом мостонадзоре; тогда здесь брутально пили и как-то трудились (чем занимаются мостонадзорцы? бог весть.). Государственную организацию, которая ведала местными мостонадзорскими делами, смертельно покалечило ветрами перемен. Наверное, даже что-то происходило с зарплатой, так что люди перестали ходить сюда для труда. Некоторое время отец моего приятеля еще использовал утаенный служебный ключ, поддерживая континуитет традиционных возлияний. Затем он переместился в пространстве на далекое расстояние и подарил заветный ключик своему сыну – умному, спокойному и неуверенному человеку. Тот высоко оценил локальную защищенность места и поставил здесь целую серию опытов со своей сексуальной партнершей. Один или два раза он приводил меня сюда, чтобы предаться медитативным беседам в полной темноте и под завывание ветра внешнего мира. Секс в его жизни (как, вероятно, и в моей) не был чем-нибудь значительным. Добрый мой знакомый получил переливчатое и весьма оригинальное чувствование секса. По его словам, секс – нечто среднее между заболеванием и азартной игрой. Порой он удивлялся, как все это вообще у него получается. После непродолжительных опробования новых эксцентрических состояний он, что вполне естественно, решил отказаться от столь энергозатратного коммуницирования. Сейчас, после знакомства с Лидой, я во многом готов согласиться с его мнением, хотя мое собственное чувствование секса украшено более гармоничной нюансировкой; быть может, за счет эксклюзивной неагрессивности моей партнерши? Вот всяком случае, мой секс – радужнее. Тогда, шесть лет назад, я не имел никакого сексуального опыта… Итак, знакомый оставил эту сферу проживания биографии, да и возжелал вовсе выбросить ключ, оберегая себя тем самым от соблазна рецидива. Узнав об освобождении территории, абсолютно отрезанной от коммуникационных густот внешнего мира, я проявил неожиданную для себя самого активность. Оказалось, я способен становиться источником суетливой экстраверсии! Я выпросил у него ключ, заодно гарантировав полнейшее невмешательство в мое будущее здесь житье. Отсутствие ключа и данное мне обещание гарантировали его от возобновления внятной сексуальной деятельности. Гарантировали не хуже воды речной (туда он намеревался погрузить ключ). Через трое суток после того, как заветный артефакт достался мне, приятель мой странным образом погиб. Не помню уж, простите, каким способом растворил его внешний мир. Нечто необычное и крайне неприятное. Даже мистическое. Неважно. Сейчас – неважно. Порой мне приходят в голову размытое ощущение предначертанности. Ему было туманом написано передать ключ, а мне луной на воде вывели – принять его. Он исполнил свое; мой урок еще длится.