Тихая комната - [3]

Подкатив к аптеке, сержант затормозил у бордюра, вошел в телефонную будку и набрал номер Солли. При этом он что-то мурлыкал себе под нос: лежавшие в кармане три сотни Джонни Кейба изрядно подняли ему настроение.

— Это Стритер, — сказал он, когда Солли сняла трубку. — Ты занята?

— Вожусь с одной штучкой, — ответила сообщница. — Трудный ребенок, честное слово. Взяла ее в баре у Энди, она там норовила подцепить забулдыгу у стойки.

— Говорит что-нибудь? — спросил сержант.

— Ни слова. Я опять посадила ее в «тихую комнату».

— Как ее зовут?

— Не знаю. В сумочке только губная помада и несколько долларов. — Солли помолчала. — Я же говорю: трудный случай. Она не скажет даже, который теперь час.

— Слушай, — оборвал ее Стритер, — что-то вечер нынче вялый выдался. Попробуй развязать ей язык, и тогда я, глядишь, сумею получить по одному-двум счетам.

— Неплохая мысль.

— Надеюсь, ты не утратила свои навыки.

— Нет.

— Ну и прекрасно. Действуй, пройдись по брюху полотенцем, это должно сделать ее более разговорчивой. Солли засмеялась. Впервые на его памяти.

— Знаешь, мне как раз пришла охота сотворить что-нибудь эдакое. Может, и попробую.

— Да уж не преминь. Чем раньше ты добудешь имена, тем скорее я разживусь деньгами.

— Не забудь, Карл, отныне и впредь — пятьдесят процентов.

Покатавшись еще часок, Стритер решил узнать, как продвигается общение Солли с неразговорчивой задержанной. Он остановился возле кафе и позвонил в участок.

— Господи, — услышал сержант, едва успев произнести свое имя, — мы влипли, Карл. В дрожащем голосе Солли сквозили нотки ужаса.

— Что это значит?

— Это значит, что я перестаралась. Делала все, как ты велел, и…

— Боже мой, Солли, что случилось?

— Кажется, я свернула ей шею.

— Кажется? А поточнее нельзя?

Молчание. Потом:

— Да, я сломала ей шею. Карл, я не хотела, но девица вырывалась. Вдруг я услышала хруст, и… Пот на плечах и спине Стритера мгновенно превратился в тонкую ледяную корочку.

— Когда, Солли? Когда это произошло?

— Только что. С минуту назад.

— Ты уверена, что она мертва?

— Мертва или вот-вот окочурится. Несколько секунд назад пульс еще был, но… Все кончено, Карл. Для нас обоих. Господи…

— Слушай, черт тебя дери! — заорал он. — Эта девка в чулках?

— Да, но… — Сними один чулок и повесь ее.

У Солли перехватило дыхание.

— Но я не могу…

— Надо! Это единственный выход. Обмотай один конец чулка вокруг ее шеи, поставь стул под трубу парового отопления, влезь на стул вместе с девкой и привяжи второй конец чулка к трубе, а потом отпихни стул и оставь тело болтаться, как будто она сама повесилась. Он стоял, прижав трубку к уху, и тяжело сопел.

Наконец Солли сказала:

— Ладно, попробую.

— И побыстрее. Подвесь ее, а сама на несколько минут выйди из комнаты. Потом вернешься к задержанной и увидишь, что она повесилась. Понятно? Начальство крепко взгреет тебя за то, что оставила девку без присмотра и не сняла с нее чулки, но это все, что тебе грозит. Девица ударилась в панику и удавилась, такие вот дела.

— Но, Карл…

— Никаких «но»! Я сейчас приеду. Под рев сирены Стритер домчался до восемнадцатого участка. Он взбежал по ступеням и, задыхаясь, пронесся по коридорам. Добравшись до второго этажа, он почувствовал, что совсем взмок. Стритер заставил себя непринужденной поступью пересечь помещение, приютившее следственный отдел, и выйти в короткий коридор, который вел к «тихой комнате» — крошечной звуконепроницаемой камере, куда иногда сажали буянов и плакс, чтобы те малость угомонились. Она была обустроена вовсе не как камера пыток, просто люди в дежурке хотели покоя и тишины. Но именно камерой пыток служила «тихая комната» Стритеру и Солли Крейтон, причем довольно часто.

Стритер остановился у двери в коридор и нацедил стакан воды из охладителя. Где эта чертова баба? Ей полагается сидеть здесь и убивать время. Она еще не знает, что задержанная повесилась. Сержант огляделся. В комнате сидели только двое следователей, и оба возились с бумагами. В кресле дремал какой-то парень в майке и джинсах, его рука была прикована к подлокотнику. За спиной Стритера послышались шаги и голос Солли:

— Слава богу, ты здесь. Сержант обернулся. Лицо Солли посерело и лоснилось от пота.

— Где тебя носило? — спросил он.

— В сортире была. У меня вдруг началось расстройство желудка.

— Оно и немудрено. Ладно, пошли, покончим с этим делом.

Он зашагал по коридору к «тихой комнате» и отодвинул тяжелый засов. «Проклятая маленькая потаскушка, — думал сержант. — Вообразила себя крутой девицей… Что ж, сама напросилась. За что боролась, на то и напоролась».

Стритер распахнул дверь и поднял глаза. Тело висевшей на трубе девушке слегка покачивалось. Несколько дюймов в одну сторону, потом в другую. Еле-еле. Он почувствовал, как пол уходит из-под ног. В желудке вдруг вырос шершавый блевотный ком, колени подломились. Стритер сделал шаг вперед, потом еще один. Глаза затуманились, и ему пришлось напрячь их, но это не помогло, и тогда Стритер потер веки рукавом. Висевшее на чулке тело на миг обрело ужасающую четкость очертаний. Даже мертвое, оно сохранило грацию и изящество, которыми Стритер любовался несколько часов назад, когда его дочь убирала со стола после обеда. Но вот лицо, это страшное распухшее лицо…