Тихая гавань - [64]

Они вернулись домой только в половине десятого. Настроение у всех было замечательное. Мэтт не забыл даже попросить официанта сложить в пакет все, что осталось на тарелках, чтобы порадовать Мусса. А Пип аккуратно выложила потом все в миску для собаки.

– Вы так добры к нам, Мэтт, – тихо проговорила Офелия.

Они снова сидели в гостиной, и Мэтт, как тогда, в их коттедже, разжег огонь в камине. Через минуту вернулась Пип. Было уже довольно поздно. Не обращая внимания на ее вяльте протесты, Офелия отправила ее наверх, сказав, что пора спать. Пип попыталась возмутиться, но глаза у нее слипались. Переглянувшись, Мэтт и Офелия засмеялись.

– Вы этого заслуживаете, – с искренним чувством ответил Мэтт, усевшись возле нее.

От вина он отказался. Все последние дни Мэтт почти не пил. Он испытывал истинное наслаждение, работая над портретом Пип и заранее предвкушая, как увидит их снова. Он давно уже заметил, что его тянет к выпивке только в минуты острого одиночества, а такого не случалось уже давно, и этим он тоже был обязан им обеим.

– Кстати, у вас просто замечательный дом, – откровенно признался он, окинув одобрительным взглядом гостиную, в которой они сидели. Мэтту сразу понравились прекрасные предметы старины, которые хозяйка выбрала для комнаты. Может быть, чересчур строго на его вкус, решил он, и уж совсем не похоже на их с Салли двухэтажную квартиру в Нью-Йорке на знаменитой Парк-авеню. Отделкой ее занимался один из самых известных дизайнеров. И вот теперь Мэтт гадал, кто поработал над обустройством этого дома – тоже декоратор или Офелия сама? Наконец, не выдержав, он все-таки спросил у нее.

– Знаете, Мэтт, мне очень лестно, что вы спросили, – благодарно улыбнулась Офелия. – Сказать по правде, все, что вы видите в этой комнате, я покупала сама. И хотя на это ушло почти пять лет, я ничуть не жалею. Мне вообще интересно заниматься такими вещами, продумывать каждую деталь обстановки. И получилось неплохо. Конечно, сейчас дом слишком велик для нас с Пип. И однако, у меня не хватает духу его продать. Когда-то мы так любили его… было бы грустно расстаться с ним. Но в конце концов все равно придется что-то решать.

– Только не торопитесь. Я всегда жалел, что мы в такой спешке продали квартиру в Нью-Йорке. Но что толку цепляться за нее, после того как Салли, забрав детей, ушла от меня? А сколько там оставалось прекрасных вещей! – с грустью в голосе добавил Мэтт.

– Вы их тоже продали? – полюбопытствовала Офелия.

– Нет. Сказал, что мне они не нужны, и Салли перевезла все в Окленд. Одному Богу известно, куда она их дела потом, учитывая, что она почти сразу же переехала к Хэмишу. Знаете, я ведь тогда даже не догадывался, что Салли заранее все спланировала, иначе бы она ни за что не стала так торопиться. А я-то решил, что она всего лишь хочет немного пожить одна, успокоиться, спокойно подумать. Но она не теряла времени. Впрочем, в этом вся Салли. Если уж она что-то решила – все, конец! – «Именно поэтому из нее и получился превосходный деловой партнер и неверная жена», – подумал Мэтт. Сам он предпочел бы, чтобы было наоборот. – Впрочем, теперь уже не важно. – Он пожал плечами и сразу как будто успокоился. – Людей изменить сложнее, чем поменять вещи. И потом – ну для чего мне вся эта роскошь в моей берлоге? Я ведь живу очень просто.

Офелия, вспомнив его коттедж на берегу, знала, что так оно и есть, и все равно ей вдруг стало грустно на душе. Он и в самом деле многое потерял. Но несмотря на все, Мэтт, похоже, жил в ладу с самим собой. Такая жизнь его вполне устраивала, и его крохотный домишко на берегу был уютным и удобным. Единственное, чего ему не хватало в жизни, – общения с живыми людьми. Мэтт скучал, это видно с первого взгляда. Он был очень одинок. Но теперь в его жизни появились Офелия и Пип, обе всегда рады видеть его, и она очень надеялась, что отныне жизнь Мэтта хоть немного изменится.

Было уже около одиннадцати, когда Мэтт поднялся, сказав, что ему пора. По ночам на побережье опускался туман, видимость становилась отвратительной, и пройдет немало времени, прежде чем он доберется до дома. Перед уходом Мэтт еще раз поблагодарил Офелию за прекрасный вечер. Заглянув к Пип, он убедился, что она крепко спит. На полу возле ее постели примостился Мусс, а рядом стояли лохматые тапочки.

– Вы счастливица, – с теплой улыбкой проговорил Мэтт, вслед за Офелией спускаясь по лестнице. – Пип – необыкновенный ребенок. Не знаю, за что мне привалило такое счастье, что в тот день она подошла ко мне на берегу, но мне здорово повезло, честное слово!

Теперь он уже не представлял себе жизни без Пип. Эта кроха стала для него истинным даром небес. А ее мать – еще одним подарком судьбы, которым ей почему-то заблагорассудилось его одарить.

– Нам с вами тоже очень повезло, Мэтт. Спасибо вам за прекрасный вечер.

Офелия расцеловала его в обе щеки, и Мэтт заулыбался. Ему пришло на память, как он еще совсем зеленым студентом жил во Франции.

– Дайте мне знать, когда у нее игра. Обязательно приеду посмотреть. В любое время.

– Непременно. – Офелия рассмеялась. Оба они хорошо знали, что Пип звонит Мэтту каждый день, но она не видела в этом ничего дурного. Естественно, малышке страшно не хватало отца, а знакомых мужчин, кроме Мэтта, у них не было. Между ними установились отношения, которые устраивали всех троих.