Тихая гавань - [61]

– Нет, шрам она получила, когда была ребенком. Еще один пример жестокости. Ее ударил собственный отец. Пытался изнасиловать ее, подумать только! По-моему, ей тогда было лет одиннадцать.

Такое случалось сплошь и рядом, но Офелия вздрогнула, как от удара. Ее поразило, что несчастной Милли было тогда столько же лет, сколько Пип.

– Может, поэтому она и пошла работать в полицию, – добавила Мириам.

День для Офелии был удивительный. Бездомные толпились все время: мужчины и женщины всех возрастов приходили сюда, чтобы помыться, поесть, поспать, а некоторые – просто для того, чтобы хоть немного побыть в тишине и безопасности. Некоторые выглядели на редкость прилично, зато остальные, грязные, с испуганными, почти безумными глазами, производили неизгладимое впечатление. У многих на лицах проступала печать беспробудного пьянства, а несколько человек оказались явно наркоманами. Правда, на этот счет в Векслеровском центре существовали твердые правила. Алкоголь и наркотики были под запретом, но если попадавший сюда имел более-менее пристойный вид, ему разрешали остаться.

К тому времени как Офелия, пообещав прийти завтра, вышла из приюта, ее переполняли бурные впечатления. Уже сейчас она не могла дождаться, когда вернется сюда снова. Всю дорогу до дома она взахлеб рассказывала об увиденном Пип. Та тоже была потрясена, но не только тем, что узнала о приюте, сколько тем фактом, что ее мать решилась по доброй воле работать в таком месте.

В тот же вечер, когда позвонил Мэтт, она выложила ему все новости. Офелия находилась наверху, принимала душ. Потом прямо в махровом полотенце спустилась вниз. За весь день у нее не оставалось времени даже перекусить, и сейчас она с удивлением почувствовала, что зверски проголодалась. Пип все еще болтала по телефону.

– Мэтт просит передать тебе привет, – сообщила Пип, на минуту оторвавшись от телефона, пока Офелия торопливо делала себе сандвич. За последние несколько дней у нее появился аппетит.

– И ему от меня тоже, – набив рот, пробормотала Офелия.

– Мэтт говорит, это очень здорово, что ты собираешься у них работать, – бросила через плечо Пип и тут же защебетала о какой-то статуэтке, которую лепила на уроке труда. Потом не преминула сообщить, что вызвалась помогать выпускать школьный ежегодник. Ей нравилось болтать с Мэттом, хотя, конечно, такой разговор совсем не то, что там, на берегу. И все же гораздо лучше, чем не общаться совсем. И вдруг Пип позвала к телефону Офелию.

– Похоже, у вас страшно интересная работа, – с удовольствием присвистнул он. – Я угадал?

– Интересная – не то слово. Жуткая, удивительная, замечательная, вонючая и веселая и грустная одновременно. Но она мне нравится. А люди, которые там работают… нет, у меня даже слов нет! Даже те, кто обращается туда за помощью, тоже очень славные.

– Нет, вы все-таки удивительная женщина! Я просто поражен!

Мэтт ничуть не лукавил. Офелия с первого взгляда произвела на него неизгладимое впечатление.

– Перестаньте. Я весь день провозилась с документами и сейчас просто с ног валюсь. И к тому же понятия не имею, чем мне предстоит заниматься. И возьмут ли меня вообще – все решится только в конце недели.

Офелия пообещала проработать три дня. Впереди еще два, но она уже успела полюбить эту работу.

– Возьмут. Только обещайте, что не станете рисковать. Помните о Пип.

– Я помню. – Ей вспомнилось, как Луиза назвала ее матерью-одиночкой, и Офелия поежилась. – А как там у вас на пляже?

– Без вас совсем пусто, – уныло сообщил Мэтт. Все два дня погода стояла на удивление солнечная и жаркая. Сентябрь на побережье всегда был самым теплым месяцем в году, и Пип с Офелией ужасно не хотелось уезжать. – Я тут подумал: может, я выберусь на выходные проведать вас. Или вы приезжайте ко мне, если хотите.

– Мне казалось, Пип говорила, что у нее в субботу тренировка по футболу… Может, лучше в воскресенье?

– Я не хотел бы нарушать ваши планы. Так можно приехать?

– Приезжайте! Пип будет в восторге. И я тоже, – радостно ответила Офелия.

Несмотря на долгий и трудный день, настроение у нее было великолепное. Работа в приюте словно влила в нее заряд бодрости.

– Тогда приглашаю вас обеих на обед. Узнайте у Пип, куда бы ей хотелось пойти, хорошо? Заодно расскажете мне поподробнее о своей работе. Сказать по правде, я просто умираю от любопытства.

– Ох, не думаю, что мне поручат что-то по-настоящему важное. Неделю меня будут вводить в курс дела, а потом скорее всего я просто буду, что называется, на подхвате – заниматься бумагами, бегать к телефону. И все равно лучше, чем ничего. – И уж конечно, лучше, чем сидеть в опустевшей комнате Чеда, рыдая в подушку, подумала она.

Мэтт молча согласился с ней.

– Так я приеду в субботу часам к пяти, хорошо? Тогда пока.

– Спасибо, Мэтт, – ответила Офелия и передала трубку Пип, чтобы та попрощалась. Потом она поднялась в свою комнату прочесть кое-какой материал, которым ее снабдили в приюте. В небольшой папке были статьи с данными по проблеме бездомных и сведения о работе самого Центра – сухие факты, но от первых же страниц у Офелии перехватило дыхание.

Свернувшись калачиком на постели, на чистых простынях, в изящном пеньюаре из розового кашемира, она вдруг подумала, какие же они счастливые. У них с Пип огромный, прекрасный дом, битком набитый дорогими антикварными безделушками, которые обожал Тед. Повсюду радуют глаз яркие краски. Ее спальня обтянута вощеным ситцем в нежно-желтых тонах, комната Пип – бледно-розовым шелком. Такая спальня – мечта любой девочки. Комната Чеда – темно-синей шотландкой. Для своего кабинета, в который она теперь избегала входить, Тед выбрал кожу, а стены в уютном маленьком будуаре прямо под ее спальней мягко переливались бледно-голубым и нежно-желтым «мокрым» шелком. На первом этаже дома огромная гостиная с великолепным камином, уставленная старинными английскими вещицами, не менее внушительных размеров столовая и еще один небольшой кабинет. Кухня была настоящим произведением искусства, вернее – стала им, после того как пять лет назад дом отделали заново. В самом низу, в цокольном этаже, располагалась так называемая игровая – с бильярдным столом и столиком для пинг-понга. Здесь же можно было поиграть на компьютере. Находилась тут еще одна небольшая комната для прислуги, но ею никогда не пользовались. Позади дома поражал красотой очаровательный цветник. Да и сам дом с его величественным каменным фасадом, аккуратно подстриженными деревьями в исполинских каменных горшках по обе стороны двери и живой изгородью мог на кого угодно произвести впечатление. Для Теда он был домом его мечты. А вот для Офелии – нет. Однако дом, безусловно, красив, а уж в глазах тех несчастных, приходивших в Векслеровский центр в поисках крыши над головой, и даже тех, кто там работал, показался бы настоящим дворцом. Офелия задумалась, невидящим взглядом уставившись куда-то в угол. Такой ее и застала Пип.