«Тигры» в грязи. Воспоминания немецкого танкиста - [39]

Шок у моих подчиненных вызвало и то, что 2-я рота 502-го батальона «под командованием обер-лейтенанта фон Шиллера» была отмечена в ежедневной сводке вермахта. Ведь командир не внес никакого вклада в наш успех. На этот раз людей было трудно успокоить. Я объяснял им, что вся рота отмечена таким образом, в противном случае был бы упомянут лишь один взвод. Если разобраться, то вся рота причастна к нашему успеху.

Хорошо еще, что я ничего не знал о вопиющем нарушении — использовании автомобиля для «увеселительных поездок». Иначе конечно же и не пытался успокоить своих ребят. Следует отметить, что мы были вознаграждены другим образом: специальным упоминанием в ежедневном приказе по корпусу, который объявлялся во всеуслышание.

В этом приказе были названы только наши танки. Было подчеркнуто, что благодаря активным действиям и проявленной инициативе мы пресекли прорыв русских на побережье и предотвратили возможное отсечение всех боевых частей к востоку от «детского дома». Кроме того, мы удержали восстановленную линию фронта без поддержки пехоты.

Иваны не давали нам передохнуть, стремясь атаковать фланги и окружить плацдарм на Нарве любой ценой. Около полудня 19 марта противник атаковал на западном направлении из «восточного мешка» после артиллерийской и минометной подготовки. Он хотел отрезать южную часть «ботинка», которая до сих пор удерживалась нами. Затем намеревался соединить «восточный мешок» с «западным мешком» и создать плацдарм для дальнейшего наступления.

Мы подбили шесть танков «Т-34» и один «Т-60» и уничтожили 76,2-мм противотанковое орудие. Несмотря на все это, русские успешно прорывали нашу линию фронта.

Даже прежде чем наша пехота успела перейти в контратаку, нам пришлось вмешаться в экстренной ситуации еще в одном месте. Из опорного пункта к северу от железнодорожной насыпи поступило донесение, что 4 самоходных орудия русских установлены на дальней стороне железнодорожного переезда на небольшом лесном пятачке. Кроме того, два русских танка подтянулись справа от переезда. Фельдфебель Кершер и я прибыли как раз вовремя, потому что пехоту уже охватила паника. Кроме наших «тигров», под рукой не было никакого противотанкового оружия.

Нам удалось подбить вражеские танки прежде, чем они перешли в атаку, и мы вовремя оттянулись назад, чтобы поддержать контратаку нашей пехоты на юг. Мы действовали из пункта 39.9 (вдоль дороги от «детского дома» до «подошвы ботинка»).

Заболоченная местность там доставляла нам массу проблем. Было просто невозможно передвигаться вне дороги. Только огневой поддержкой могли мы помочь своим товарищам из пехоты сдерживать противника. Ведение боевых действий среди болот — дело не из приятных, оно не приносит удовлетворения ни одному танкисту.

Через три часа противник был выбит, и наша пехота снова оказалась на прежних позициях. Один из офицеров заслуживает того, чтобы быть упомянутым особо. Майор Хаазе во главе своего батальона штурмовал позиции русских с впечатляющим натиском и мужеством.

Такого рода действия напомнили мне об историях, которые рассказывал мой отец о том, как в Первую мировую войну офицеры с обнаженными клинками шли в атаку впереди своих солдат. В ходе атаки мы смогли уничтожить еще два «Т-34». Но русские следующим утром, на заре, снова атаковали у Лембиту силами до роты. Они были отброшены назад после часового боя. Та же участь постигла атаку, предпринятую около полудня. И опять они потеряли два танка и 45-мм противотанковое орудие, но все не сдавались. Выбрали непривычное время для того, чтобы атаковать, и обрушились на наши позиции в три часа утра. Мы только сонно отстреливались в темноте, и противнику, наконец, удалось захватить развалины в центре.

Мы были научены горьким опытом отпора, который получили у железнодорожной насыпи, и на этот раз не стали тянуть. Я провел контратаку с десятью пехотинцами, и спустя два часа развалины в центре опять были в наших руках, и мы на них закрепились. Несмотря на то что мы оставили русским не много времени, они успели подтянуть две 76,2-мм противотанковые пушки, которые поначалу доставили нам немало хлопот.

Отбитый ряд развалин укреплений в центральной части имел решающее значение. Будь они потеряны, и усадьба тоже не продержалась бы долго. Весь фронт обороны на нашем участке был бы развален. Конечно, они были столь же важны и для противника.

Русские возобновили атаку через два часа. Развалины в конце концов пришлось снова оставить после того, как четыре пехотинца, в том числе командир опорного пункта, были убиты. Оставшиеся шесть человек не могли сдержать русскую пехоту и укрылись в усадьбе.

Тогда мы со всеми тремя танками расположились вокруг усадьбы. Ее нужно было удержать любой ценой. Поскольку радиостанция пехоты была разбита прямым попаданием, я отправил фельдфебеля Грубера на танке на командный пункт полка за подкреплением.

Пехотинцы не могли возвращаться пешком. Русские и в самом деле играли с нами в кошки-мышки, все время атакуя в том месте, где нас не было. После полудня фельдфебелю удалось подбить еще два русских танка в пункте 33.7.