Тигровая луна - [47]

— Это к вопросу о собаках Павлова?

— Да, из той же оперы.

— Но ты слишком дорого стоишь, чтобы подвергаться подобной опасности, — заметил Дюрелл. — Почему они так с тобой обращаются?

— Думаю, чтобы заставить меня с ними сотрудничать.

— Хар-Бюри так отчаянно хочет, чтобы ты заговорила?

— Он хочет, чтобы я с ним сотрудничала, — повторила она.

— А как же риск, которому ты подвергаешься рядом со зверем?

— Я ведь жива, — просто ответила она. — Думаю, в последний момент меня всегда спасут.

Дюрелл указал на край ямы.

— Что там?

— Не знаю. Я никогда не была наверху.

— Как ты здесь опять очутилась?

— Какой ты любознательный! Ты наверняка очень крепок телом и душой.

Она с профессиональным интересом оценила его физические данные. И снова улыбнулась, не разжимая губ. Дружелюбием в улыбке и не пахло.

— Я сделала все, что могла. Знаю, ты ехал в том же грузовике, где я спряталась. Там было оружие. Когда мы приехали в деревню, я выбралась из машины, украла одежду кочевницы и с караваном курдов отправилась на север. Я знала, что и ты, и те другие охотитесь на меня. Но полагала, что на какое-то время я в безопасности. А вчера они продали меня. Как рабыню. В социалистическом обществе нельзя даже вообразить такую первобытную дикость. Они продали меня Хар-Бюри — и вот я снова здесь. Как видишь, все мои усилия пошли прахом. Но отец придет за мной. Я уверена, советское посольство найдет и спасет меня.

— Тебе не хочется в Пекин?

Она покачала головой.

— Нет. Они наши враги.

— Включая твою мать, мадам Ханг?

Несмотря на жару, по её телу пробежала дрожь.

— Я скорее умру, чем вернусь к ней.

— Ты сейчас совсем другая, — сказал он мгновение спустя.

— Что ты имеешь в виду?

— Вполне спокойная и рассудительная.

— Разве раньше я такой не была?

— Казалось, что ты в самом деле сошла с ума.

— Потому что настаивала, что была на Луне?

— Да.

— Но ты теперь тоже знаешь правду.

"МенязовутСэмДюреллиябылнаЛуне," — произнес он.

Таня улыбнулась.

— Да, это неплохо.

Больше она ничего ему не сказала. Жара изматывала, и сил у них хватало только дышать. Дюрелл лежал, упираясь спиной в вогнутую стенку ямы, и разглядывал сверкающие лучи, отбрасывавшие на круге пола черные дуги теней. Он не мог вспомнить, что же последовало за борьбой с Успанным. Дюрелл остался этим доволен, ибо подтверждались его догадки. Но внутри образовалась странная пустота, будто он лишился важной части своей личности, утратил её целостность. Это огорчало его больше, чем все остальное. Пытаясь критически осмыслить космический полет, лунный купол и все прочее, Дюрелл ощущал какую-то особенную вялость и желание примириться со случившимся без лишних вопросов. Он силился вспомнить одну за другой детали снаряжения и приборов, чтобы восстановить и сохранить в памяти нужные картины. Хотелось сравнить свои воспоминания с Таниными, но та как-то отдалилась, хотя сидела рядом с ним на дне ямы. Каждым своим жестом и даже осанкой она давала понять, что до сих пор считает его врагом.

Дюрелл подумал о Лотос, маленькой китаянке — служанке мадам Ханг. Та совсем другая. Удалось ли ей связаться с Ханниганом? Дипломатический прием на вилле Рамсура Сепаха остался далеко в прошлом. Дюрелл начал прикидывать, сколько же времени действительно прошло с тех пор. По меньшей мере неделя, решил он. А скорее всего даже две. Ханниган уже должен был его отыскать. Но внезапно в голову закралась мысль, от которой мороз прошел по коже. Как мог Ханниган его найти, если он был на Луне?

Ближе к вечеру, когда Дюрелл почувствовал, что не вынесет дольше жажды, из пещеры выбрался тигр и принялся безостановочно мерять шагами окружность ямы. Таня, которая было уснула, тоже поднялась и принялась расхаживать взад и вперед. Они дошли до ручки, — подумал Дюрелл. Но глядя на красивую девушку и лоснящегося зверя он почти не замечал разницы в их поведении.

— Таня! — позвал Дюрелл.

Она недовольно обернулась.

— Да?

— Кто доставил меня сюда?

— Конечно же Махмуд.

— А как он это сделал?

— Не понимаю.

— Он втащил меня через пещеру? Или спустил сверху?

Она задумалась.

— Через пещеру.

— Это хорошо, — протянул Дюрелл.

— Но зверь тебя туда не пустит.

Дюрелл покосился на мягко ступавшего тигра.

— Спасибо за напоминание.

— Уже пора есть, — сказала Таня.

— Я заметил. Махмуд опаздывает?

— Нет. Просто мы — то есть тигр и я — стали нетерпеливы.

Когда тень от заходящего солнца покрыла половину вогнутой стены, над верхним краем ямы показалась голова. Тигр зарычал. Девушка остановилась и покорно присела на корточки. Дюрелл не двигался. И голова наверху тоже не двигалась. Все, что мог разглядеть Дюрелл — это круг темнеющего неба и круглое лицо в какой-то тряпке, вглядывающееся в него.

Затем послышалось хихиканье.

— Хэй, американец!

— Привет, Махмуд.

— Ты голоден?

— Немного.

— А пить хочешь?

— Я смотрю, ты очень гостеприимен.

— Хо-хо… Какой потешный американец! Такой вежливый!

— Давай корми и не морочь голову, — осадил его Дюрелл.

— О, ты в воинственном настроении, да?

— И передай Рамсуру Сепаху, что я хочу его видеть.

— Хэй?

— Тогда Хар-Бюри.

— Надо, чтобы пришло время.

— Я расскажу ему все, что он хочет.

— Он и так все знает, он близок к Господу, благочестив и милосерден. Хотя тебе этого не понять.