Тигровая лилия - [58]

Герцог не верил своим ушам. Он приподнял ее лицо и провел большим пальцем по нежным губам.

– Ваша наивность меня просто пугает. У вас разве нет зеркала? Или вы в него никогда не заглядывали?

Лили отпрянула.

– У меня есть зеркало. И всего лишь несколько лет назад оно отражало нескладную, неуклюжую, долговязую девчонку с ярко-рыжими волосами.

– Однако сейчас она совсем не такая, поверьте мне.

– Да, не такая, – согласилась она. – Однако я все равно очень отличаюсь от тех женщин, которых постоянно вижу в вашем обществе. – Она медленно подняла руку и, растопырив пальцы, показала ее герцогу. – У меня слишком большие руки для светской леди, и я выше всех остальных женщин, и даже выше многих мужчин. Когда я была девочкой, это выглядело просто ужасно. Я была невероятно длинной. Выше всех детей. Неуклюжая угловатая дурнушка, слишком застенчивая, чтобы дружить с кем-нибудь из своих сверстников. Надо мной все всегда смеялись, и поэтому я никогда ничего не могла сделать как полагается. Софи была единственной, кто не дразнил меня… и не насмехался.

Он попытался представить себе ее тем неловким подростком, чей портрет она только что ему нарисовала. Какой бы она тогда ни была, уж он-то обязательно распознал бы в ней будущую красавицу.

– Как жаль, что я не знал вас тогда. – Он протянул руку и погладил ее по щеке, однако в этой ласке не было чувственности, только дружеское участие, желание успокоить и подбодрить. – Я бы защитил вас от этих детских насмешек.

Она смотрела перед собой, словно вглядывалась в свое прошлое.

– Эти насмешки преследовали меня, пока мне не исполнилось шестнадцать. Отец назвал меня поздним цветком. Внезапно люди начали смотреть на меня совсем по-другому. Сначала комплименты были весьма сдержанными, и я им не верила. Затем я поняла, что папа был прав, что я действительно изменилась. Девочки, которые сначала надо мной смеялись, теперь задирали носы и демонстративно поворачивались ко мне спиной, как только я входила в комнату. Мальчики, которые до этого безжалостно издевались надо мной и оскорбляли, смотрели теперь такими взглядами, что мне хотелось поскорее помыться. Я бы не сказала, что быть хорошенькой лучше, чем безобразной. После первого выезда в свет все стало еще хуже. Женщины, которых я даже не знала, отказывались со мной разговаривать. Мужчины, которых я не хотела знать, постоянно преследовали меня.

Она криво улыбнулась и взглянула на него.

– Неужели вы не понимаете? Каждый раз, когда мне говорили комплимент, я вспоминала насмешки. И еще я думала, что они станут говорить мне, когда мои волосы побелеют, а лицо покроется морщинами. И я всегда стараюсь помнить об этом, чтобы не поддаваться этой пустой болтовне. Лицо и фигура, конечно, могут быть очень привлекательны, но, преждечем говорить о красоте, необходимо узнать человека, его характер, его душу. В действительности именно это и есть самое главное в человеке.

Наконец-то странные особенности ее характера начали складываться в единую картину, занимая свои места в сложной мозаике ее необычной, не похожей на других личности: полное отсутствие самомнения и кокетства, насмешливый блеск в глазах, который появлялся всякий раз, когда он заговаривал с ней о ее внешности. Он накрыл ладонью ее руку, затянутую в тонкую перчатку, и сплел её пальцы со своими.

– Ваша рука совсем не кажется мне большой. Сильной, быть может. – Он поднял ее руку и прижал к губам, покрывая поцелуями ее запястье и медленно продвигаясь к ладони. Эти поцелуи обжигали сквозь кружево перчатки. Она сжала пальцы, словно стремилась удержать его ласку.

Наконец она отняла руку.

– Мне кажется, вы намеренно пытаетесь отвлечь меня от темы нашего разговора.

– Ах, да, – прошептал он, придвигаясь к ней ближе. – Ведь мы говорили о поцелуях.

Она положила руку ему на грудь.

– Мы говорили о вашем ухаживании.

– М-м, но поцелуи – гораздо более интересный предмет для обсуждения. – Он снова накрыл ее руку своей и прижал к груди. – По-моему, они вам нравятся.

Она посмотрела на него с таким восхитительно невинным удивлением и одновременно с таким страстным желанием… Это непостижимое соединение всегда сводило его с ума. Ее глаза вдруг сверкнули в свете тусклых каретных фонарей.

– Я сама не ожидала, что они так мне понравятся.

Этим неожиданным признанием она полностью обезоружила его.

– Лили, – произнес он внезапно севшим от волнения голосом, – никогда не говорите мужчине, что вам нравятся его поцелуи.

Почему у него вдруг вырвалось это предостережение? Ведь он совсем не хотел начинать с ней эту игру. Стараясь скрыть свое смятение, он улыбнулся.

– Впрочем, не могу не сказать, что ваше признание мне очень приятно. Временами вы бываете просто восхитительно чистосердечны.

Она прищурилась и с вызовом спросила:

– А в остальное время?

– А в остальное время вы бываете просто невыносимы. – Внезапно он вспомнил о тех секретах, которые она скрывала от него, и о том, как сильно это в конечном итоге все усложнило. Уже серьезнее он добавил: – Согласитесь, Лили, что с самого начала нашего знакомства вы постоянно меня обманывали.

– О! А вы, конечно, являли собой образец безукоризненной честности, милорд! – не осталась в долгу Лили. – Говорил горшку котелок: «Уж очень ты черен, дружок!»