Тигр в дыму - [97]

И вот твердая оболочка сокровища, сверток из сложенного в несколько раз и пропитанного цементным раствором одеяла начал обретать очертания. Он оказался строго цилиндрической формы, пяти футов в длину и неполных двух в поперечнике. Дважды, еще не освободив его дальний край, принимался Хэйвок вытягивать сверток, но тот не поддавался, и он снова начинал скрести и выгребать замазку. Белесая пыль покрывала его с головы до ног, делая его волосы и синюю фуфайку, найденную в рундучке «Марлен Дорэн», одинаково серо-седыми.

Мэг глядела на него в недоумении. Она боялась не его, за него, и почувствовала облегчение, услыхав смутный гул моторов, который доносился одновременно с суши и с моря и с каждой минутой становился все отчетливей. Она эжалела, что ничего не смыслит в болезнях — выглядит этот человек определенно очень плохо.

Краешком глаза она заметила пенную кильватерную грую, перечеркнувшую оживший вдруг морской пейзаж проломе стены, но, повернувшись в ту сторону, уже не увидела, чей это след. Маленького баркаса с красными тарусами тоже больше не было видно.

— Ваша лодка уплыла, — сказала она. — Вы знаете? Может, оттуда ее еще видно?

— Это не моя лодка. Тащите лучше вот тут.

Голос его вновь обрел властность, и она от изумления немедленно подчинилась. Забравшись в водосточный желоб, она потянула, как он велел.

И в это время услышала очень слабую и отдаленную очередь коротких и резких щелчков, а затем в воздухе повис долгий бестелесный вопль, словно крик морской птицы. Едва слышный, он лишь на самую малость был громче непрестанного дремотного шороха волн. Хэйвок слышал тоже, но его руки, не дрогнув, продолжали свое дело. Винтовки. Он так и думал. Бледный торс Долла, должно быть, и вправду оказался прекрасной мишенью.

Он заметил, что весь инцидент прошел мимо внимания девушки. Наука не подвела, Удача пока что вывозит! Он ощущал, как его несет вперед.

Наконец сверток сдвинулся с места.

— Тащите! — приказал он. — Ну! — и снова. — Тяните!

Она сейчас не уступит ему в силе, осознал он с нахлынувшим вдруг беспокойством. Как странно встретить такую силу в девушке! Крошащийся ком сдвинулся, заскользив по цементной пыли.

— Тащите, — повторял он, не слыша своего шепота, — тащите!

— Нет. Смотрите, застряло. Вон там. Видите? Она коснулась горловины наружного отверстия.

— Здесь у основания эта замазка крепче, чем там. Вон тот зазубренный угол, за него и зацепилось. Погодите-ка!

Она попыталась подправить угол своей смешной пилочкой.

— Что нам теперь нужно, — произнесла она с расстановкой, не оставляя ни на миг своих слабых усилий, — что нам в самом деле нужно, так это хороший — крепкий — ножик!

Она не глядела на него в этот момент, но его лицо, даже под слоем налипшей на него гипсовой крошки, совершенно не изменилось. Он сунул руку под фуфайку. Пальцы нащупали привычные ножны, и он вздохнул, когда рукоять удобно легла ему в ладонь.

Мэг даже рассмеялась, увидев лезвие:

— Я же говорю, везет вам! — голос у нее был радостный, как у ребенка.

— Мне везет, — согласился он и ударил.

Клык окаменевшей замазки и светлая сталь переломились одновременно и вместе упали вниз, к прочему мусору.

— О! — она искренне сочувствовала его потере. — Мне так жаль!

Он ее не слышал. Он прислушивался к ритмическому рокоту моторов, еще слишком отдаленному, чтобы быть чем-то иным, кроме слабого призвука в дуновении бриза из долины. Он швырнул через плечо бесполезную теперь рукоять и ухватился за сверток обеими руками.

— Осторожно, пожалуйста, осторожнее! Оно очень, очень хрупкое!

Она наклонилась, чтобы помочь, и он позволил ей, поскольку знал, что вещь наверняка чересчур тяжелая для него одного. И вдвоем они осторожно водрузили сверток на замшелые камни.

Рев самолетных двигателей, куда более грозный, чем рокот прежнего серебристого самолетика, обрушился вниз, перекрывая все прочие звуки, фокусирующиеся на маленьком кубике ледника. В этом надменном грохоте машины, кругами заходящей на посадку на вершину утеса, потонули и нарастающий гул моторов в долине, и доносившиеся с моря крики. Но в каменной клетушке ни та, ни другой их не слышали. Заскорузлое одеяло успело перепреть и легко снялось, и содержимое свертка предстало во всем своем несомненном величии.

То была деревянная колода, выдолбленный цельный кусок ствола вяза, побелевший и источенный временем и червем, и стянутый, словно бочка, железными обручами. На какое-то мгновение Хэйвоку почудилось, что внутри уже ничего быть не может, и его руки беспомощно взметнулись над корявой поверхностью.

— А, вот тут открывается. Глядите-ка, вот петли и задвижка!

Ее голос показался ему как бы нечеловеческим, как бы принадлежащим самой Удаче, и с тем же чувством нереальности происходящего он увидел, как она наклонилась над колодой, и услыхал визг несмазанных петель.

Круглая крышка отвалилась, приоткрыв узловатую изнанку изящной вышивки на шелке, столь древнем и ветхом, что на него страшно было дохнуть.

Под старинным шелком обнаружились целые горы современной ваты, она глупо выпирала изнутри, словно крем из пирожного.

Внезапно Хэйвоку сделалось страшно, и его вытянутая было рука застыла в воздухе. И Мэг его опередила.