Тигр у врат Шадизара - [2]

* * *

Любого, попавшего в Шадизар, город сей подавлял своим великолепием и богатством. Прекраснейший из заморанских градов располагался на перекрестке торговых путей, что вели из восточных стран на запад в Коринфию, Бритунию и Немедию, и дальше, в Аквилонию, Офир, Аргос, Зингару. Каждый день богатые караваны останавливалась на шадизарских базарах, и купцы, укрывшись от палящих лучей солнца под балдахинами и опахалами, вели нескончаемый торг; а потом смуглые, босоногие и расторопные носильщики распаковывали тюки, разносили по лавкам привозные товары и грузили верблюдов новыми сокровищами.

Когда солнце, глаз светлого Митры, уставало и собиралось на ночной покой, торг прекращался, и купцы обмывали удачные сделки в многочисленных тавернах и веселых домах, где можно было не только выпить прохладного терпкого вина, наесться до отвала жирной баранины или жареной дичи, но и насладиться ласками жриц любви, коих было в Шадизаре превеликое множество и разнообразие: и волоокие белотелые женщины с севера, из Гандарланда и Бритунии; и смуглые узкоглазые невольницы из Кхитая, особые искусницы в любовных усладах; и тихие покорные красавицы из Офира или Коринфии; словом, всякий гость мог удовлетворить здесь любые свои желания. Потом, вернувшись домой, в далекие страны, купцы своими байками об этих веселых домах удивляли многих, и неизмеримо росла слава Шадизара, и все больше любителей острых ощущений пускались в далекий и опасный путь, чтобы не только обделать свои дела, но и поразвлечься всласть в этой жемчужине Востока – еще одно прозванье, под которым был известен Шадизар.

И все приезжавшие и приходившие в этот город оставляли в нем дань за въезд и подати ха торговлю, плату за ужин и выпивку, мзду за веселых девиц; и дань эта, плата и мзда была очень, очень большой. На эти деньги рос и богател Шадизар, на них укрепляли старые и возводили новые стены, строили дворцы, золотили купола храмов. И всем здесь находилось дело и заработок: и сборщикам податей, и ростовщикам, и держателям харчевен да веселых домов, и носильщикам, и водоносам, и шорникам, и медникам, и золотых дел мастерам, да мало ли кто кормился здесь и, в свою очередь, кормил этот город?

Ну, а где звенят монеты, там истинный рай доя всяческих темных людишек: разбойников и мошенников, мелких воришек и взломщиков, скупщиков краденного и прочих обладателей ловких рук, умельцев в мгновение ока облегчить кошелек ближнего то ли завевавшегося купца, то ли деревенского простофили.

В таком городе юному Конану еще бывать не доводилось; Халога, гиперборейская столица, где держали его в плену, была совсем иной, холодной и мрачной. А здесь он шел по чистым мощеным улицам, где за высокими оградами из камня виднелись пышные особняки, окруженные великолепными садами; здесь простирались базарные площади, окруженные лавками да постоялыми дворами, здесь сияли разноцветные купола святилищ Митры, Бела, Иштар и других богов, здесь слышался тихий шепот фонтанных струй, наполнявших вечерний воздух прохладой и свежестью.

«Неплохое местечко, клянусь Кромом!» – отметил про себя юный киммериец. Перед его мысленным взором вновь представил бескрайние пустоши Гипербореи с их ледяным пронизывающим холодом, и воспоминание это была таким отчетливым, что Конан даже поежился, несмотря на теплый ветерок, ласково овевавший его усталое тело. Он не знал еще, что в этом городе есть не одни лишь богатые кварталы, но и кривые пыльные улочки да проулки, где живет простой люд, всякие зловонные щели и лачуги, которые и домом-то назвать нельзя, где ютятся нищие, голь перекатная и разная мелкая городская шваль. Это будет потом, после; а пока (так уж случилось!) он попал в Шадизар прямо с парадного входа. И, минуя уже пустеющие улицы, молодой варвар не переставал дивиться великолепию построек, благоуханию садов, обилию фонтанов и сиянию зажженных светильников. Прохожих почти не было, лишь изредка проносилась колесница какого-нибудь знатного вельможи, запряженная сытыми лошадьми, с разнаряженым возничим да парой слуг с увесистыми дубинками; иногда попадался паланкин, который тоже сопровождали пара-тройка вооруженных охранников и бежавший впереди человек с фонарем на шесте.

Конан прошел уже несколько улиц, но пока ему не встретились ни харчевня, ни кабак, ни веселый дом, где он надеялся найти кров, пищу и, конечно, женщину, ибо за время, проведенное в пути, он стосковался по этим простым радостям. Но нет, вокруг были только роскошные дома, дворцы, сады, храмы да галереи, и войти куда-нибудь, чтоб обратиться с расспросами, он не решался: почти все двери были закрыты на запоры. Справиться с ними, силой либо хитростью, не составило бы для киммерийца особого труда, но за каждой дверью, как он полагал, стояли на часах стражники, охранявшие покой своих хозяев. В планы же Конана пока не входило затевать большую потасовку; он устал, он хотел есть и пить, он жаждал отдыха для души и тела.

Но тут ему повезло: на противоположной стороне улицы вдруг открылась дверь, и выглянувший оттуда мужчина в синих шелковых шароварах и расшитой желтыми цветами безрукавке поманил киммерийца к себе. Весь его вид говорил о том, что считает он себя человеком важным и значительным, а то, как круглился под его одеянием большой живот, доказывало, что живется ему совсем не плохо; со жратвой, по крайней мере, проблем никаких.