Тибет, или Изумрудная Чаша Патриарха - [50]

– Что?

– Нет, ничего, – вздохнул Виктор, вспомнив, что шерп и грамматика – явления несопоставимые.

Путешественники решили не испытывать судьбу и на сегодня закончить свой путь. Всё же проводник был ещё очень слаб и нуждался в отдыхе. Виктор и Цамба вошли в городок (если это название применимо к маленькому селению с крохотным магазином) через небольшие ворота. Ворота – неотъемлемая часть любого непальського поселения. Они стоят не для того, чтобы их закрывали, а как символ, как реликвия давних времен, когда каждое из селений было вынуждено защищаться от неожиданных набегов врага. Сейчас же, во времена туристов, войны ушли в небытие и высокие каменные заборы должны были защищать не от врагов и даже не от соседей, а от ветра, чтобы не выдувало всё полезное из дворов… Один из домов в центре Самара по подобию большинства жилищ в этой части гор начинался внутренним двориком, где первый этаж является столовой, а поднявшись по лесенке на второй, попадаешь в комнатки для жилища. Внизу же размещались лакированные резные столы, искусственные цветы в вазочках и яркие и весьма безвкусные картины на стенах. Всё это называлось гостиницей, которая была чуть меньше и скромнее, чем отель в Джомшоме. Такой себе непальский гестхауз.

– Намасте, дарлинг! – приветливо поздоровался Виктор с хозяином дома. Маленький шерп в ярком халате ниже колен и с длинными рукавами учтиво улыбнулся в ответ, но ни слова не понял.

– С ним нужно говорить на кангпо, – вмешался Цамба и поздоровался с коротышкой.

Виктор внимательно осматривал стены дома и окошки, выкрашенные в яркие цвета, и, пока Цамба договаривался с хозяином о проживании, думал о чём-то своем.

– Три рупии, – сказал Лаврову Цамба по-английски.

– Что три рупии? – переспросил Виктор, выходя из своих мыслей.

– Ночёвка стоит три рупии. Это не дорого. Вик и…

– Да, недорого, но мы пойдём дальше. Если что, переночуем в горах.

Виктор вышел из дома, не попрощавшись. За ним, удивлённо пожав плечами, вышел Цамба и торопливо засеменил за журналистом.

– Ты же сказал, что мы сегодня уже не пойдём дальше?

– Не пойдём.

– Но…

Виктор остановился и посмотрел на Цамбу.

– Надо найти самый бедный дом. Если что, там нас никто искать не будет. А хозяин домика скажет, что мы были, но ушли дальше.

Проведя остаток дня в разговорах о древних обычаях и традициях Королевства Ло, мужчины обосновались в одном из ветхих домиков деревни, где хозяйкой была старая полуглухая шерпка Гуита. «…Индийское имя. Наверное, землячка нашей Би-Би… И ровесница, похоже… Хоть бы не умерла ночью…» – скомкано думал Виктор, засыпая в углу жилища на старых ячьих шкурах, что говорило о прежнем достатке этой халабуды. Цамбе же не спалось, он вышел на воздух. За домиком стояли их лошадки. Они были привязаны к бревну, на котором висели неизменные лунгта – их было тридцать пять штук, вся родня хозяйки домика. «Как страшно пережить всех своих близких, – думал Цамба, – жить хочешь, а зачем – не знаешь…» Ярко светила луна, держа свой небесный путь куда-то за горы, дул лёгкий ветерок, и большие яблони отвечали ему мерным шуршанием своих совсем ещё голых веток. В тишине уснувшего селения Цамба услышал далёкий топот копыт. «Кто это ходит по горам так поздно? – удивился проводник. – Ночью туристы должны спать… А может это злые духи?» – продолжал думать Цамба, и суеверная дрожь заставила поёжиться бывалого ходока по горам. Но, вспомнив Виктора, Цамба застеснялся самого себя и сел в тени домика, чтобы яркая луна не выдала его присутствия. Лошади вдалеке заржали. Им ответили две копытные спутницы Лаврова и Цамбы.

Через пять минут на дороге, идущей откуда-то снизу, показался десяток мужчин, ведущих лошадей под уздцы. Они были одеты как бутанцы, но двое из них разговаривали на каком-то незнакомом шерпу лающем языке. Из их речи проводник понял только одно слово, которое трудно было спутать с другими: «Лаврофф». Цамба вспомнил о дневном разговоре с Виктором и чуть было не вскрикнул от страшной догадки, но сдержался. А незнакомые путешественники уже проходили неподалёку от хижины старой шерпки, в которой спал Виктор. Цамба вжался в стену, будто это помогло бы ему, если бы его заметили. Но мужчинам было не до него. Они прошли дальше, в глубь поселения.

– Вик, вставай! – Цамба тряс журналиста за плечо и старался шептать как можно отчётливее.

Лавров проснулся очень быстро, как будто и не спал.

– Вик, за тобой… за нами пришли!

Через несколько минут, наскоро собравшись и стараясь ничего не забыть, журналист и его проводник уже были у своих лошадей. Виктор собирался оседлать свою «Маруську», как вдруг остановился.

– В чём дело, Вик? – шёпотом спросил Цамба.

– Нас услышат…

– Так что же делать? – растерялся шерп.

Лавров немного подумал и с улыбкой посмотрел на проводника.

– У тебя зерно для лошадей осталось?…

Отто Ран как будто не чувствовал своих лет. Неутомимый офицер СС шёл во главе колонны сопровождающих. Бутанцы просто валились с ног. За два последних дня они сделали только один привал на ночь, и то в горах, но неумолимый Отто рвался вперёд, то садясь в седло, то пустив поводья, то останавливаясь на пятнадцать-двадцать минут, чтобы напоить и накормить лошадей. Рядом со стариком шагал молодой рыжий немец такого высокого роста, что бутанский плащ едва доставал ему до середины бедра. И вот, придя в поселение Самар глубокой ночью, старый немец наконец решил сделать привал.