Тибет, или Изумрудная Чаша Патриарха - [43]

– Добрый день, миссис, предъявите ваши документы.

Женщина обернулась. Это была Виша…

Кирби и МакАлистер переглянулись и как ошпаренные выскочили из зала ожидания.

…В это время в трёхлопастном геликоптере в сторону Джомшома летела довольная Прия Кансакар…

Глава 7 Откровение старой Би-Би

Виктор и Цамба уже час как покинули кладбище долины Чуксанга и подошли к ветхому деревянному мосту. Вниз, в неизведанные глубины уходило ущелье. Журналист подошёл к краю и посмотрел туда, пытаясь понять, где же дно.

– Бесполезно, Вик, – сказал проводник, словно предвосхищая его вопрос, – старики говорят, что здесь нет дна.

– Ну, дно должно быть всегда, – методично заметил Виктор и взялся рукой за свою камеру, висящую на груди.

– Н-е-е-ет! – прокричал шерп. – Не вздумай! Опять полезешь чёрт его знает куда! Я с тобой дальше не пойду! Так и знай!

Цамба, то ли испуганный, то ли обиженный, зашагал по деревянному мосту на другую сторону, ведя за собой свою лошадь.

– Да ладно, Цамба! Я же пошутил! – хихикнув, крикнул вдогонку Виктор и столкнул ногой камень в пропасть, – раз, два, три, четыре, пять, шесть…

– Ты можешь считать хоть до тысячи и всё равно не услышать, как он упадёт на дно, – сказал остановившийся на мосту проводник. – Пойдём. Это нехорошее место.

– Что, опять духи? – иронично спросил журналист.

– А ты всё не веришь, европеец? – сердился Цамба.

– Да верю я, верю, – успокоил шерпа Лавров, – просто молиться не умею.

Виктор сделал первый шаг на мост. По идее, он его должен был выдержать.

– Иди смело, он выдержит. Дерево крепкое – непальский кедр.

В этот момент одна из дощечек на мосту под ногой Виктора затрещала.

– Угу, украинская кукуруза крепче, – буркнул журналист.

Он хорошо «прощупал» ступней, куда лучше поставить опору, и уже был готов идти, но в планы его лошадки это не входило. Она наотрез отказывалась ступать на мост.

– Так ты, оказывается, трусиха? – обратился Виктор к животному.

Виктор любил зверей и всегда находил с ними общий язык, но «уговорить» непальскую лошадь – это уже из разряда комиксов. Виктор снял с Маруськи (так он назвал её для себя) поклажу и перенёс через мост.

– Да что ты с ней возишься?! – возмущался Цамба. – Давай я её переведу.

– Подожди, Цамба, не надо бить животное.

– Это почему? – искренне удивился шерп.

– Потому, что оно не в состоянии достойно тебе ответить.

Виктор уже налегке пошёл обратно через мост.

– Сумасшедший европеец. Что ты ещё придумал, – проворчал в спину Виктору проводник на своём родном языке.

Лавров подошёл к Маруське.

– Ну что, идти будем?

Лошадка, встряхнув короткой, но пушистой гривой топнула ногой и опустила голову, трогая губами какой-то одинокий кустик.

– Ты мне надоела! – крикнул откуда-то из-за спины Виктора шерп. – Вик, держи удила!

Цамба подскочил к лошади и что-то сунул ей под хвост. Маруська взвилась на дыбы и рванула через мост. Виктор, едва сдерживая бедное животное, побежал за ней. На середине моста верёвочная упряжь лошадки порвалась, и животное, стремглав проскочив весь мост, скрылось из виду.

– Ну, и кто после этого сумасшедший? – сердито спросил Виктор Цамбу.

– Ничего, есть захочет – прибежит. Здесь корма в горах немного, – спокойно ответил проводник.

– Ты – садист! – злился Виктор. Он подхватил свою поклажу, взвалил на плечи и пошёл впереди проводника.

– А что такое садист? – полюбопытствовал шерп, догоняя Лаврова.

– Ты сделал ей больно!

– Это только перец, – невозмутимо произнёс шерп.

– А себе не пробовал? – съязвил Виктор.

– А мне зачем? Я же перешёл мост.

– Логично…

Оставив злополучный мост позади, путники стали подниматься по крутому склону. Виктора, который теперь нёс на себе всю свою поклажу, до сих пор беспокоила судьба лошадки.

– Да ты не волнуйся, – успокаивал украинца шерп, – она никуда от нас не денется. Здесь рядом живут родственники моей жены. В Щеле…

Щеле оказалось небольшим горным поселением, расположившимся на красных скалах на высоте 3200 метров. Если бы не высокогорье, можно было бы подумать, что это какой-нибудь дальний пригород Катманду. Те же постройки из камня и глины, те же люди в национальных костюмах, но всё это в миниатюре. Нет больших грунтовых дорог и зелёных насаждений. Лишь кое-где виднелись чудом уцепившиеся за скалы цветы. Ну и, конечно, нет коммуникаций, а электричество заменяют светильники из ячьего жира.

– Если бы не твои путешествия в другой мир, мы бы первый раз ночевали не в горах, а здесь, – недовольно ворчал Цамба.

– Ничего, днём знакомиться лучше, – беспечно отвечал Виктор.

«В такой мазанке у бабушки жили поросята и куры ложились спать на насест», – вспомнил Виктор, когда путешественники вошли в небольшую глиняную хижину. Здесь, правда, не пахло навозом и куриным помётом, но зато ощущался стойкий аромат горящей на ячьем жиру лампы. Родственников у Цамбы было немного, но они приветливо заулыбались и сразу пригласили путешественников к столу.

Аман Накарми – коренастый мужчина лет тридцати пяти, хозяин дома, глава семьи и двоюродный брат жены Цамбы – приготовил суп «цампа» из ячменной муки, залитой чаем и заправленной молоком яка. Простое, но обладающее живым тибетским колоритом блюдо.