Тибет, или Изумрудная Чаша Патриарха - [26]

– Как ты могла продать их? – снова сокрушался Лавров.

– Да при чём тут карты? И вообще, что за ерунда. Сказки какие-то. И этот старый маньяк тоже пристал: где карты, где карты. Ему-то какое дело?

– Какой старый маньяк? – зацепился за слова Прии Лавров.

– Ну, этот, который пришёл с бутанцами. Немец, что ли?

Виктор отчётливо вспомнил своё ночное приключение в доме. Его удар ногой по руке с ножом. Это была рука старика.

– Старик?

– Один из бандитов назвал его герр Отто. Какие-то ненормальные, – нервно засмеялась Прия.

– Сумасшедшие не собираются в банды. Они ходят по одному. Прия, ты хотела открыть гостиницу, а потеряла дом и чуть было не потеряла жизнь. И чего бы стоила эта мечта, если не было бы жизни?

– А ты?… Для чего ты прибежал среди ночи и потерял жизнь? – Прия запнулась. – Почти потерял…

– А я, – Виктор не стал юлить, – я просто что-то почувствовал. Как тогда, на Владимирской горке. Когда мы гуляли до утра и хотели остаться в этой ночи навек.

Прия подошла к Виктору и обняла его.

– Прости меня. Я, наверное, действительно дура.

– Наверное, это я дурак. Не нужно было тебя отпускать тогда. Двадцать лет назад, – сорвалось с губ украинца.

– Что? – переспросила Прия.

Виктор сам себя загнал в угол. Ему не хотелось развивать эту тему, и он вернулся к более свежим событиям.

– Я знаю, что пришёл спасать тебя, а получилось – ты спасла меня… Ведь я прав?

– Ты уже не дышал, и сердце не билось, – голос Прии задрожал.

– Как тебе это удалось?

Прия подняла глаза на Лаврова. В них блестел задорный огонёк.

– Секрет!

Чёрные стены развалин, которые ещё вчера вечером были особняком Прии, наводили ужас на толпу зевак, стоящих за забором. Пожар был уже полностью потушен. От шикарного буддийского дворика с его резными скульптурами и чудесными, почти волшебными изразцами вдоль всего фасада не осталось ничего. Двое полицейских и пожарные совещались прямо напротив бывшего входа в дом, записывая что-то в свои блокноты. Из разрушенного здания вышли двое пожарных с носилками, накрытыми чёрным целлофаном.

– В правой боковой комнате обнаружен труп женщины среднего возраста, – сухим профессиональным сленгом диктовал один полицейский другому, – предположительно сорока – сорока пяти лет.

– Лакшми, нет! – с ужасом вскрикнула Прия. – Она была в доме!..

Виктор и непалка сидели в густых кустах неподалёку. Удобное укрытие позволяло им оставаться незамеченными, но шуметь все равно было опасно. Виктор зажал рот Прии ладонью.

– Терпи, девочка, – шепнул непалке журналист.

Прия смотрела, как по двору пронесли её верную горничную. Такую заводную, весёлую, всегда казавшуюся намного моложе своего возраста. Лакшми проработала у Прии добрых полтора десятка лет. Она была куда больше, чем горничной. Порой они делились самым сокровенным. Прия могла лишь беспомощно шевелить губами, пока слёзы градом катились из её глаз. Виктор же прислушивался к полицейскому, стоящему от них метрах в двадцати.

– …Предположительно сгоревшая – хозяйка дома, Прия Кансакар, – продолжал полицейский.

– Я тут. Я жива, – промолвила Прия вполголоса.

– Обожди, – прошептал Виктор и взял Прию за руку, – обожди, глупенькая. Посмотри вон туда. Видишь?

Неподалёку от толпы зевак стоял велорикша в чёрных очках и шапке-котелке. Прия уже никогда не забыла бы этого человека, будь он хоть в парандже. Он издевался над ней этой ночью.

– Чартхи? – в ужасе произнесла она.

Виктор ответил кивком головы.

– Он издевался надо мной и чуть не убил тебя…

– Причём дважды…

Вид Чартхи поверг Прию в ужас. И дело было не только в боли, которую злодей причинил лично ей: с детской наивностью Прия считала Виктора непобедимым, видела его какой-то высшей силой, стеной, за которую можно спрятаться и гордилась этим. Но сегодня её стереотипы рухнули. Чартхи отобрал у неё светлую грёзу о всемогущем герое. Кто-то оказался сильнее украинца. Хотя сам Виктор так не считал. «Ещё свидимся, родненький. Без петард и масок», – думал журналист.

Отыграли сирены «скорой помощи» и полиции. Разбежались любопытные зеваки. Остыло пепелище пожара в особняке Кансакар.

– Пойдём туда, – шепнул Прие Виктор, боясь, что его по-прежнему могут услышать.

Расстояние между усадьбами в этой части пригорода Катманду было таким, что можно было свободно разговаривать во весь голос, но Лавров на всякий случай соблюдал осторожность. Виктор и Прия выбирались из глубины сада, осторожно глядя по сторонам. Но опасаться уже было нечего. Близился вечер. Ещё полчаса, и светло будет только где-то на горных вершинах, которые последними лучами дня мягко осветит уходящее солнце.

Уже у самого входа в дом Прия остановилась.

– Я не пойду… Мне страшно.

– Я знаю. Но это необходимо… Ты должна мне помочь… Мы не можем уйти отсюда просто так.

Виктор подошёл к самой кромке пожарища, ведя Прию за руку. Вдруг он заметил, что женщина стоит босиком.

– Ты права… Будешь ждать меня здесь.

– Что на этот раз? – рассердилась Прия.

Виктор присел на корточки и подержал ладонь над прогоревшим полом.

– Ты обожжёшь свои красивые ноги. Пол ещё не успел остыть… Спрячься где-нибудь в кустах.

Лавров понимал, что искать здесь больше нечего, но криминалистов бывших не бывает. Эти таланты и навыки, как и навыки разведчика, остаются с человеком пожизненно. Времени у него было в обрез. В любой момент могли нагрянуть какие-нибудь любопытные или, того хуже, мародёры, мало ли…