Тиберий: третий Цезарь, второй Август… - [3]

Сообразно такому предназначению и начиналась его жизнь. «Младенчество и детство было у него тяжелым и неспокойным» — писал в его биографии Светоний.^{12} И не удивительно. Не могло быть иного детства у того, кто рожден был в знатной римской семье в эпоху гражданских войн. Эпоха эта причудливо отразилась на перипетиях жизненных судеб его родителей и, следовательно, его самого. Отец маленького Тиберия, носивший то же имя, что и досталось сыну — Тиберий Клавдий Нерон — был не из последних участников гражданских войн в последние годы Римской республики. Когда великий Гай Юлий Цезарь вел так называемую «александрийскую войну» в Египте, оказывая поддержку своей возлюбленной царице Клеопатре, он командовал флотом. В такой роли, достойно ее исполняя, он немало способствовал победе Цезаря. За это диктатор, славный свою щедростью, достойно вознаградил своего флотоводца. Он сначала сменил неугодного Цезарю Публия Сципиона на посту понтифика, а затем к должности жреческой добавил обязанности административные. На сей раз на суше, а не на море. Тиберий Клавдий Нерон был отправлен в Галлию, где занялся устройством римских колоний в южной ее части. Казалось, ставка на Цезаря полностью себя оправдала, и будущее Клавдия Нерона представлялось безоблачным. Но вот случились мартовские иды. Цезарь пал под ударами заговорщиков-республиканцев. Отец Тиберия был верен Цезарю живому, но быть верным мертвому нелепо. Так в первое время после гибели великого диктатора думали многие. Вот и Клавдий Нерон, порешив, что отныне республика возвращается и тираноборцы, очевидно, будут в ней на первых местах, предложил даже выдать награду убийцам «тирана».^{13} Когда же стало ясно, что дела восстановителей республики вовсе не хороши, а реальная власть находится в руках триумвирата Антония, Октавина и Лепида, он занял осторожную позицию, исполняя преторские обязанности и не участвуя в Филиппийской войне. В это время юная жена его Ливия Друзилла — ей тогда было только шестнадцать лет — родила ему первенца, нашего героя.

Отцовство, как это часто бывает, не смирило нрав Клавдия Нерона. Почему-то именно теперь он вновь решительно ввязывается в возобновившуюся гражданскую войну, на сей раз затеянную уже сторонниками самих триумвиров между собой. Так в 41 г. до Р.Х. брат триумвира Марка Антония Луций Антоний, опасаясь, что Октавиан оттеснит своего соратника на задний план, возглавил в Италии мятеж против удачливого наследника Цезаря. Состав мятежников был довольно сложен. Основу его составили италики, лишенные земель, розданных легионерам Октавиана. Затем к восставшим, которых возглавил Луций Антоний, примкнуло немалое число римской знати, вдохновленных заявлением Луция, что после победы будет восстановлена республика, а брат его великодушно откажется от звания триумвира. Едва ли, конечно, братья Антонии помышляли о восстановлении республики. Как-никак, именно военные таланты Марка похоронили республику на Филиппийских полях. Но чего не сделаешь для привлечения к себе сторонников, когда в таковых явная нехватка!

Была в этой войне и романтическая составляющая. Жена Марка Антония Фульвия, ранее не очень-то жаловавшая деверя Луция, вдруг стала на его сторону и вместе с ним возглавила мятеж. Более того, по мнению многих, именно Фульвия, «беспокойная и дерзкая от природы», и была истиной виновницей этой войны. Она надеялась, раздув беспорядки в Италии, оторвать Антония от Клеопатры».^{14} Ведь именно в эти дни начиналась прославленная в веках трагическая любовь Антония и Клеопатры.

И вот, доселе лояльный наследнику Цезаря Тиберий Клавдий Нерон внезапно возымел мятежные намерения и оказался в городе Перузии на севере Италии, где и укрепились восставшие во главе с Луцием Антонием и Фульвией. По названию города война эта так и вошла в историю как Перузианская. На нее и угодил по воле отца полуторагодовалый младенец Тиберий, поскольку семья, естественно, следовала за своим главой.

Первая война в жизни Тиберия не принесла удачи его семье. Октавиан, сам не обладавший военными талантами, очень быстро научился ставить себе на службу дарования других людей, своевременно приближая их и привлекая служить своему счастью. Двое друзей и соратников молодого преемника Цезаря, оба весьма искусные в делах воинских, Агриппа и Сальвидиен, очень быстро пресекли активность мятежников, осадив Перузию. Для надежности блокады они окружили невольно приютивший Луция Антония и Фульвию с их сторонниками город рвом, валом и быстро возведенными стенами. Попытки прорвать блокаду как извне, так и силами осажденных, потерпели неудачу. Луцию Антонию пришлось просить мира у Октавиана, на что тот, естественно, охотно дал согласие. К вождям мятежников было проявлено удивительное великодушие. Луцию он предложил отправиться на Восток к брату, который в это время уже в Александрии наслаждался любовью египетской царицы. Луций, правда, предпочел почему-то выехать в направлении совершенно противоположном — в Испанию. Фульвии не помешали уехать сначала в Брундизий на Адриатическое побережье юга Италии, откуда она проследовала в Грецию. Здесь же в городке Сикионе она скончалась, не перенеся, как можно предполагать, и неудачи в Перузии, и измены Антония. Мать Антониев, также сопровождавшая сына в военной авантюре, из Перузии удалилась сначала на Сицилию, где образовался сильнейший центр сопротивления Октавиану во главе с сыном Гнея Помпея Секстом, затем в Грецию, в Афины.