Тиасса - [70]

— Если так, тем лучше!

— И?

— И было бы очень хорошо, чтобы Сурке остался в безопасности.

— Теперь, ваше величество, мне ясно все.

— Прекрасно, бригадир. Тогда на этом и закончим.

Кааврен глубоко поклонился и покинул присутствие императрицы. Вернулся в свой кабинет, велел подать хлеб, сыр и вино, и медленно пережевывая их, размышлял над услышанным.

— Что ж, — в итоге произнес он в пространство, — все равно. Так желает ее величество, а значит, для меня это все равно что приказ. Будь иначе, я занимал бы не свое место. Вернее, в данном случае, два не своих места.

Тем самым он забыл о том, что для кого-то другого могло бы стать моральной дилеммой, и вернулся к своим обязанностям.

На следующий день Динаанд доложил, что леди Саручка приняла предложение. Кааврен ответил, подтвердив уже в третий раз время, день и местоположение, где обещала появиться менестрель.

— Вот и хорошо, — заметил Кааврен. — Теперь мы знаем, где это будет и когда это будет. Единственное, чего мы не знаем — что же это будет.

Далее он спокойно отправился домой и весь вечер провел с графиней за игрой в «четыре клина», а потом за совместным чтением; графиня предпочитала переложения народных легенд, Кааврен же погружался в любимые миры древней поэзии; время от времени они зачитывали друг другу фрагмент или строку.

Как-то графиня заметила:

— Милорд, мне знакомо ваше настроение — легкая улыбка, которая порой вздергивает уголок вашего рта, и глаза, которые словно бы сами собой прищуриваются.

Кааврен оторвался от книги и с улыбкой спросил:

— И каковы же ваши выводы из этой статистики?

— Что вы разгадали тайну или закончили подготовку к операции; или и то, и другое.

— Подготовка завершена, а вот тайну еще предстоит разгадать.

— Не сомневаюсь, вы это сделаете.

— Ваша уверенность вдохновляет меня, мадам.

— Тем лучше.

— До конца придется ждать еще неделю, но все приготовления будут готовы завтра.

— И вы получите результат.

— И буду очень рад, ибо дело это меня изрядно озадачило.

— С нетерпением жду, когда вы все мне объясните, милорд.

— А я, мадам, — ответил Кааврен, — с неменьшим нетерпением жду, когда сумею все вам объяснить.

С этим обоюдным согласием оба вернулись к чтению.

Следующим утром, ровно в девять часов две минуты, в кабинет Кааврена прибыл Пел и был немедленно впущен. Кааврен указал ему на кресло, в которое он и сел. А затем спросил:

— Не будешь ли так любезен поделиться своими планами на следующую торжицу?

— Если ты хочешь их знать, я охотно тебе расскажу.

— Прекрасно, слушаю.

— План такой: я появлюсь за три часа до того, как музыканты начнут играть, и устроюсь у колесника напротив «Совиных лап». Оттуда я смогу наблюдать за всеми прибывающими.

— А потом?

— А потом, когда все соберутся, войду туда.

— И когда войдешь, что будешь делать?

— Столкнусь с теми, от кого хочу получить ответы.

— Ты один?

— А кто мне еще нужен?

— Но ты же сказал «столкнусь»?

— Да. И, поскольку там окажутся все, кто нужен, будет весьма странно, если я не смогу узнать, кто, что, и почему делает.

— А когда узнаешь?

— Сделаю то, что покажется уместным.

Пел покачал головой.

— Это не то, чего я ожидал, друг мой.

Кааврен пожал плечами.

— Когда мы в прошлый раз беседовали, я тоже ожидал совсем не этого.

— Итак?

— Пел, чего ты хочешь?

— Того, что лучше для Империи, разумеется.

Кааврен рассмеялся.

— Я порой забываю, что ты личность совершенно не честолюбивая, дражайший мой премьер-министр.

— Ты прекрасно знаешь, Кааврен, что честолюбие у меня есть. Но я знаю, что удовлетворив его, теперь моя цель — доказать себя достойным положения, к которому меня привели честолюбивые устремления.

— Друг мой, тебе не стоит доказывать мне справедливость своих деяний, и мы изрядно отклонились от темы разговора.

— Ничуть, Кааврен.

— Как так?

Пел вздохнул.

— Тема эта касается исключительно блага Империи.

— Дорогой мой Пел, если ты хочешь, чтобы я что-то сделал, тебе следует сказать, что именно, и тогда я смогу это сделать.

— Не сделал, друг мой. Узнал.

— Мне представляется, что мы узнаем, что происходит, когда все заинтересованные личности сойдутся вместе.

— Ты так полагаешь?

— Клянусь конем! Я надеюсь!

— И все же…

— Пел, что ты такого хочешь узнать, о чем мне раньше не говорил?

Йенди вздохнул.

— Порой я сожалею… но вероятно, жаловаться бессмысленно, так ведь?

— Я во всяком случае смысла не вижу.

— Мой старый друг, ты что, смеешься надо мной?

— Исключительно по-дружески, Пел.

— Тогда ладно.

— Могу я оказать себе честь повторить вопрос? Что ты такого хочешь узнать, о чем мне раньше не говорил?

— Кааврен, я знаю, ты помнишь ложное вторжение дженойнов.

— Разумеется.

— И несомненно, помнишь и настоящее, что произошло несколько ранее, у Малого моря.

— Меня там не было.

— Тебя — нет, но был кое-кто другой.

— Сетра Лавоуд.

— Ну, да, но я имел в виду не ее.

— Военачальница?

— Она тоже там была, однако…

— Пел, не заставляй меня гадать.

— Граф Сурке.

— Что ты такое говоришь?

— Я говорю, что этот Сурке — лорд Талтош, джарег — впервые был у Малого моря, когда дженойны пытались к нему пробиться. А потом стал целью пресловутого ложного вторжения. И вот сейчас он снова здесь. Я хочу знать, что делает этот выходец с Востока и почему он это делает. Я хочу знать его планы и намерения. Арестовать его нельзя, потому что он подружился с ее величеством. Но он — загадка, а это меня беспокоит.