Тиасса - [25]

— Господин, чем могу…

— Хнок, — бросил я. — Здесь. Сейчас.

В зале болталась пара клиентов — посасывали выпивку и ждали своих «бабочек». А еще недоуменно на меня поглядывали. Мне до них дела не было.

Вышибала убежал искать Хнока, а я сообщил клиентам, что на сегодня заведение закрывается, однако завтра их тут примут со всем радушием. И предложил покинуть его немедленно. Драконлорд, пожалуй, готов был со мной поспорить, но в итоге просто пожал плечами и ушел. Когда клиенты удалились, я пересек зал, прислонился к стене и ждал с очень и очень суровым видом.

Появился Хнок, в сопровождении сурового парня, который подпирал дверь, и еще одного — еще выше и шире первого, со столь же внушительным видом.

— Вы двое, убирайтесь, — велел я.

Они посмотрели на Хнока, запрашивая инструкции, но я сказал:

— Не смотрите на него, смотрите на меня. Я говорю — убирайтесь. Сейчас же.

Охранники помешкали, но потом первый, а за ним сразу и второй повернулись и вышли вон.

Хнок проговорил:

— Милорд, если я каким-либо образом…

— Давай-ка пройдемся, — бросил я.

Коти и Крейгар шагали за нами, когда я вывел его в переулок за «Ложами». Потом они скрылись из виду. Хнок отнюдь не лучился радостью.

Я развернулся и приставил острие шпаги ему под подбородок.

— Ты уволен, — сообщил я. — В зависимости от ответа на следующий мой вопрос, ты можешь также оказаться покойником. Хочешь умереть? Я думаю, не хочешь, но если ошибаюсь, поправь меня. Ты хочешь умереть?

Задайте кому-то вопрос, ответ на который очевиден, и потребуйте ответа. Да, это унижает, потому что четко объясняет собеседнику, кто он такой и чего стоит. Несколько таких фокусов я знаю, и постоянно учусь новым.

— Задавайте ваш вопрос, — проговорил Хнок.

— Как он тебя уговорил это устроить?

Вид у Хнока стал еще более кислым, но он не сжимался в комок, напротив, сверкнул глазами. Неплохой выбор: помирать, так с музыкой.

Я чуть надавил на рукоять. Голова его дернулась назад, по шее заструилась кровь. А я сказал:

— Знаю, что не за деньги — он ведь не из Организации. Так как же?

— Если расскажу, буду жить?

— Да.

— Он сказал, если я не соглашусь, он прикроет заведение.

— И как же он собирался это сделать?

— Его мать — графиня Белой Вершины.

— Ай-яй-яй, семейные связи. Это уже жульничество. Ты не подумал, что с такими трудностями стоило бы придти ко мне?

— Мое заведение и мои трудности.

— Мое заведение, — поправил я, — а вот насчет трудностей ты, пожалуй, сейчас прав.

Он покосился на приставленный к его горлу клинок — длинный и острый, — потом снова взглянул мне в глаза.

— Похоже на то, — сказал он.

— Ладно, — вздохнул я. — В общем это все, что я хотел выяснить.

— Он сказал, что вы никогда не узнаете. Увы.

— Увы.

Я обещал, что если он ответит на мой вопрос, то будет жить. Но я уже, кажется, упоминал, что иногда вру.

БЕЛАЯ ВЕРШИНА

ГЛАВА ПЕРВАЯ. КААВРЕН

Капитан гвардии Феникса получил вызов на девять часов утра срединья. Императрица, согласно сообщению, желала встретиться с ним наедине в своих покоях для завтрака. Подобные приглашения в подобный час беспрецедентными не являлись, но и к числу обыденных не относились, так что ознакомившись с посланием, Кааврен уже знал — что-то затевается.

Шагая по длинным коридорам Императорского дворца, он не тратил времени на бесплодные предположения и необоснованные версии. Капитан кивал дежурным стражникам и обменивался приветствиями с прочими прохожими; наконец он достиг нужных дверей, объявил о своем прибытии и получил дозволение войти.

Одета императрица Зерика была в простое золотистое утреннее платье, что всякий другой хотя бы мысленно назвал соблазнительным; она сидела за столиком, кушала фрукты и пила чай. Императрица кивнула Кааврену и указала ему на один из двух свободных стульев за тем же столом. Кааврену было известно, что императрица обычно завтракает в одиночестве.

— Доброе утро, капитан. Чаю?

— Лучше клявы, если есть.

Императрица кивнула слуге и кляву беспромедлительно доставили. Кааврен пил, обернув бокал салфеткой, чтобы не обжечь пальцы, и ждал, что изволит сообщить ее величество.

Она съела еще ломтик фрукта, отпила глоток чая и осторожно поставила чашку на блюдце. Чашка, подметил Кааврен, была крошечной, изящно-хрупкой, с волнистым красно-синим орнаментом.

— Прошу простить меня, капитан, — проговорила императрица, — но мы кое-кого ожидаем. Я предпочла не повторять бы этого дважды.

— Разумеется, ваше величество. — Он улыбнулся. — Клявы тут хватает.

— Возьмите фруктов, если желаете. И есть еще сыр и булочки.

— Спасибо, ваше величество, возможно, потом.

Она кивнула, и разговор на несколько минут прекратился. Потом слуга обьявил о прибытии Косадра. Кааврен, подавив удивление, приветственно наклонил голову и терпеливо ждал, пока Придворный чародей изъявлял согласие откушать чаю с сыром и хлебом. Чародей ел медленно и аккуратно; Кааврену очень хотелось отвесить ему доброго пинка. Судя по виду ее величества, она это устремление полностью разделяла.

Косадр был смуглым, долговязым и выглядел куда моложе своих лет. Наконец он, кажется, осознал, что паузой беседа обязана именно ему, и сказал:

— Прошу вас, ваше величество, продолжайте.