The Телки. Два года спустя, или Videoты - [10]

– Много ты понимаешь! У меня по истории всегда пятерки были.

– Вот увидишь, «звезда»! – Она опять глупо хихикнула и быстро сбежала по ступеням.

Денис поджидал в машине, куря через открытое окно.

– Торопил, чтобы я тебя подбросил, а сам завис на час! – прошипел он. – Трахнул в туалете старшеклассницу?

– Дэн, там такая телка! – Я мечтательно закатил глаза. – Учительница истории. Я влюбился...

– В какой раз на этой неделе?

– В первый, – честно ответил я.

В этот момент от стены отделилась низкорослая тень. Потом еще и еще. К машине подошла группа мальчишек.

– Нужны еще бабки за два блока, – наигранно просипел вышедший из армии теней Мишка.

– А ну пошли по домам! Я тебя сейчас за уши – и к отцу, там спросишь про два блока! – прикрикнул на него Денис.

– А мы вам в следующий раз колеса проколем! – тихо сказал кто-то.

– Так, Денис, немедленно дай мне тысячу рублей! – Еле выговорил я, с трудом сдерживаясь чтобы не рассмеяться. – Я знаю этих ребят. Они не шутят.

– Ты доиграешься, – вздохнул Денис, протягивая мне купюру.

Я отдал ее Мишке, и ребята бросились врассыпную.

– Мне жизненно необходим телефон завуча. Желательно сегодня...

– Ты решил пойти сюда учителем?

– Я решил пойти сюда учеником, – мечтательно произнес я, представляя себя лежащим спиной на столе, со скачущей на мне «историчкой». Ее юбка слегка задралась, обнажая кружево чулка, одной рукой она чуть придушивает меня, держа за конец непонятно откуда взявшегося на мне галстука, другой уперлась мне в грудь. Я стараюсь попадать с ней в такт и одновременно расстегивать пуговицы на блузке. На доске, предположительно, написано: «Роль женщины в Отечественной войне 1812 года», – а у меня остались вопросы по зарождению капитализма в России...

В три часа дня я врываюсь в Останкино. Забегаю в киоск, покупаю кипу газет, два глянцевых журнала, три пачки сигарет, две упаковки жвачки. Притормаживаю у магазина с видеопродукцией, традиционно интересуюсь у женщины-киоскера, не завезли ли еще шведской порнографии, чем, опять же традиционно, вгоняю ее в краску. Покупаю четыре диска с фильмами Феллини, которые обещал подарить одной девушке (вспомнить бы, кому), и двигаю к лифтам. Десять метров пути прохожу минут за пятнадцать: я здороваюсь с коллегами с других каналов, успеваю выкурить сигарету со знакомым журналистом, и все это время мой телефон разрывается с интервалом в сорок секунд. Будто в нем установлен радиомаяк, сигнализирующий всем о моем прибытии.

Первым, кого встречаю на выходе из лифтов, оказывается Олег Хижняк. Человек-проблема, человекмерзость, ублюдок, мелочная тварь, дешевый сноб, фанфарон или, как его еще называют, ведущий шоу «Седьмой гость». Его программа стартовала на канале на три месяца позже моей и вот, почти полтора года, мы – прямые конкуренты и, как следствие, злейшие друзья. По слухам, его уволили с детского канала «Бибигон» за то, что он произнес в эфире «жопа зайчика». Дети охуевали. Опять же, по слухам. Олег относится к категории людей, которых я начинаю ненавидеть, стоит мне увидеть их favorite tracks в плеере. Правда, плеера его я в руках не держал, из брезгливости, а отношения наши не заладились после первого же корпоратива.

Через четыре месяца после того, как его проект набрал обороты, у Хижняка развилось необратимое чувство собственного величия. Оно проявлялось в том, что он здоровался со всеми так, будто протягивал милостыню, а еще в снисходительной улыбке, которой одаривал рассказывающих анекдоты коллег, в том, как курил, какую позу принимал на собраниях, – да практически во всем.

Сначала, будучи человеком общительным, я пытался с ним разговаривать, и пару раз мы даже пили кофе. Но на том корпоративе это ничтожество позволило себе бестактность, за которую в прежние времена вызывали на дуэль или били табуреткой по лицу, ну а сейчас имело бы смысл накормить эту тварь экстази, обрядить в обтягивающие джинсы и майку без рукавов и отправить в день ВДВ в парк Горького.

Мы стояли среди коллег и обсуждали музыкальные заставки на западных каналах, в том числе те, которые мне дико нравились, что я весьма театрально доносил до собравшихся:

– Конечно они хороши! Практически так же хороши, как заставки твоего шоу, – и тут я решительно перешел государственную границу, без объявления войны. – Правда, Лондон переболел этим года три назад...

– Ясное дело, зайка, никто не знает лондонских трендов лучше жителей Самары, побывавших там в двухдневной турпоездке, – незамедлительно получил я симметричный удар из всех бортовых орудий.

Стоит ли говорить, что после того обмена любезностями мы стали особенно близки. Я запомнил в лицо каждого, кто посмеялся тогда его шутке. Так же, как и он – тех, кто одобрительно кивнул после моей репризы.

– Не знаю, какой я друг, но враг я хороший! – тихо сказал мне тогда Хижняк на выходе.

– Я помогу собрать тебе вещи после закрытия твоего проекта, – кивнул я в ответ.

«И понеслась череда увечий». Мы гадили друг другу по мелочам, уводили героев, играли на опережение с сюжетами программ. И все это происходило в ореоле слухов и сплетен, распускаемых на канале. И если какое-то время я старался от этого абстрагироваться, то последние шесть месяцев больше не мог себе позволить