The Pirate Adventure - [60]

Посланник лёгким рывком вынул крюк из подбородка своего давнего знакомого, и когда тот попытался заткнуть круглую рану, из которой обильно текла кровь, пират ухватил его за шкирман и рванул к перилам.

— Ты даже представить себе не можешь, какую я тебе делаю услугу! Ты первым узнаешь, что же ждёт нас всех в самом конце жизненного пути! Готов ли ты заступить за эту черту? Думаю, что да, — сказав это с явным удовольствием, он спихнул Грэга за борт. У того не было шансов на спасение. Ударившись об пенистую воду, он попытался вынырнуть, но следующая же волна, вызванная судном, накрыла его с головой. Необычайно холодная вода обжигала тело.

Посланник не моргая, следил за тем, как стремительно исчезает в пучине знакомый силуэт, как он отчаянно взмахивает руками, точно надеясь ухватиться за невидимые верёвки. Вскоре он и вовсе слился с пенистыми волнами, и пират потерял его из виду.

Ухмыльнувшись самому себе, Посланник вытер плащом лезвие крюка и удалился к каютам.

* Шкив — колесико в блоке с желобком для троса.

Глава 9. Осечка

Лондон всегда казался многим слегка мистическим городом. Серые, однообразные улочки, заполонённые народом, свинцовые, тёмно-синие тучи, и жемчужный, почти вязкий туман — вот таким он предстал перед глазами юной француженки. Сев в карету, девушка попыталась расслабиться, представить себя где-нибудь на лужайке, где сверху пригревает ласковое солнышко и чувствуется запах расы. Да, это было куда лучше нынешней развивающейся картины. Она никогда не была в Англии, лишь отдалённо слышала от друзей и знакомых, которые там побывали. Обычно, впечатления были отнюдь не лестными, всему миру было известно, что французы ненавидели англичан, и впитывали эту ненависть в себя вместе с материнским молоком. Френсис не была исключением. Наслушавшись о соседях различных гадостей, мол, какие же англичане чудовища, она сама автоматически стала считать их чудовищами. Злыми, наглыми и жадными существами, умевшими решать проблемы только силой. Хотя, никого и не смущал тот факт, что в то время французы были не лучше.

Так, вот, пока карета не спеша ехала вдоль дороги, огибая маленькие домики, выпавшие из общего ряда зданий, Френсис думала о том, как бы поскорее провести эту встречу.

Ведь никто не спрашивал её — хотела ли она этого? Может быть, у неё были свои планы, свои мечты...но кто её собирался слушать? Ей сказали — поезжай, она и поехала. Сделала это ради своей страны. Стискивая до боли свои белые кулачки, она раз за разом повторяла свою заученную речь, которую она обязана была толкнуть перед королём.

"Интересно, а он страшный? С ним легко найти общий язык? Или я буду общаться через его слуг?" — вопросы сыпались на неё подобно камнепаду.

Но вскоре её волнение перешло на более высокую стадию, едва она почувствовала телом, что карета остановилась, а за окнами доносился гул толпы. Френсис была так взволнованна, что и забыла, что для начала она должна была появиться на центральной площади, на глазах тысячи англичан. Она должна была показать себя с самой лучшей стороны, чтобы не вызвать у толпы гнева.

Дверца у её ног открылась, и двое слуг, одетых в малиновые пурпуаны с надутыми воротниками, протянули гостье руки. Они ничего ей не говорили, лишь выдавливали из себя приличную улыбку. Френсис медленно слезла с кареты по ступенькам и испуганно огляделась. Как она и представляла в своих кошмарах, площадь умудрилась вместить в себя большую часть города. Люди, море людей, стояли от неё в нескольких шагах (их загораживала бдительная стража) и с интересом следили за француженкой. Конечно, всем свою ослепительную улыбку, Френсис не в силах была подарить. Но те, что стояли на первых рядах, готовы были поклясться, что перед ними предстал чуть ли не сам ангел. Френсис была одета в роскошное, тёмно-синее, шелковистое платье, по бокам которого развивались небесного цвета полупрозрачные ленты с позолоченными узорами, белые, расписанные золотом рукава еле-еле доходили до локтя, а дальше сползали к ногам, превращаясь в широкие, белые мешочки, словно крылья. Волосы её были заколоты огромным гребнём с синими камнями, и лишь несколько золотых прядок лежали на её белой, бархатистой груди.

Со стороны она была похожа на фарфоровую куклу, сделанную с нежностью руками настоящего мастера. И никто не догадывался, что в такой прекрасной и светлой головке в тот момент творился полнейший хаос. Френсис рада была бы услышать, что король или королева заболели, и встреча отменяется, лишь бы их встреча не состоялась. Она понимала, что, выходя из своего тесного убежища, она растеряла все слова, которые должна была произнести на приёме.

Она уж и не помнила, как дошла до конца ковровой дорожки, которую так милостиво расстелили перед ней "ненавистные" англичане. Френсис пронеслась по ней почти бегом, так как боялась столкнуться взглядом с каким-нибудь гражданином. Словно она несла в руках полную до краёв чашу, и любое вмешательство постороннего грозило всё испортить. Нет, на самом деле чаши никакой не было, просто Френсис сама была той самой чашей. Затем, слуги отвели её к другой, более крупной и расписной карете, где её поджидал молодой человек — как оказалось, принц, а рядом с ним низкий мужчина с круглым лицом — его секретарь. Френсис не чувствовала к принцу страха, даже наоборот, вся её неуверенность куда-то улетучилась, едва она увидела на его лице вполне искреннюю добродушную улыбку. Возможно, англичане были и не такими уж противными и злыми, как о них говорили многие.