The Man of Property — Собственник - [13]

Their residences, placed at stated intervals round the park, watched like sentinels, lest the fair heart of this London, where their desires were fixed, should slip from their clutches, and leave them lower in their own estimations.	Их жилища, расположенные вокруг Хайд-парка, на определенном расстоянии друг от друга, следили, как стражи, за тем, чтобы прекрасное сердце Лондона — средоточие форсайтских помыслов — не ускользнуло из их цепких объятий, что уронило бы Форсайтов в их же собственных глазах.
There was old Jolyon in Stanhope Place; the Jameses in Park Lane; Swithin in the lonely glory of orange and blue chambers in Hyde Park Mansions-he had never married, not he—the Soamses in their nest off Knightsbridge; the Rogers in Prince's Gardens (Roger was that remarkable Forsyte who had conceived and carried out the notion of bringing up his four sons to a new profession.	Старый Джолион жил на Стэнхоп-Плейс; Джемс с семьей — на Парк-Лейн, Суизин — в безлюдном великолепии своих оранжево-синих апартаментов около Хайд-парка (он не женат, нет, благодарю покорно!); Сомс с женой — в своем гнездышке недалеко от Найтсбриджа; Роджер — в Принсез-Г арденс (Роджер был тот самый знаменитый Форсайт, который задумал дать новую профессию своим четырем сыновьям и привел эту мысль в исполнение.
"Collect house property, nothing like it," he would say;	"Самое лучшее дело — доходные дома! — говорил он.
"I never did anything else").	— Я только этим и занимаюсь! ").
The Haymans again-Mrs. Hayman was the one married Forsyte sister-in a house high up on Campden Hill, shaped like a giraffe, and so tall that it gave the observer a crick in the neck; the Nicholases in Ladbroke Grove, a spacious abode and a great bargain; and last, but not least, Timothy's on the Bayswater Road, where Ann, and Juley, and Hester, lived under his protection.	Затем Хаймены (миссис Хэймен была единственная замужняя сестра Форсайтов) — на вершине Кэмпден-Хилла, в доме, похожем на жирафа, таком высоком, что, глядя на него, можно было свернуть себе шею; Николас с семьей — на Лэдброк-Гров, в просторном особняке, купленном по чрезвычайно сходной цене; и, наконец, Тимоти — на Бэйсуотер-Род, вместе с Энн, Джули и Эстер, жившими под его защитой.
But all this time James was musing, and now he inquired of his host and brother what he had given for that house in Montpellier Square.	Джемс, до сих пор думавший о чем-то своем, осведомился у хозяина и брата, сколько тот заплатил за дом на Монпелье-сквер.
He himself had had his eye on a house there for the last two years, but they wanted such a price.	Он сам вот уже два года присматривается к какому-нибудь такому дому, но за них слишком дорого просят!
Old Jolyon recounted the details of his purchase.	Старый Джолион рассказал о своей покупке со всеми подробностями.
"Twenty-two years to run?" repeated James;	Контракт на двадцать два года? — повторил Джемс.
"The very house I was after-you've given too much for it!"	— Это тот самый, который я собирался купить. Ты переплатил за него!
Old Jolyon frowned.	Старый Джолион нахмурился.
"It's not that I want it," said James hastily; "it wouldn't suit my purpose at that price.	— Мне он не нужен, — заторопился Джемс, — не подходит по цене.

Soames knows the house, well-he'll tell you it's too dear-his opinion's worth having."	Сомс знает этот дом, он подтвердит, что это слишком дорого, — его мнение чего-нибудь да стоит.
"I don't," said old Jolyon, "care a fig for his opinion."	— Очень мне интересно знать его мнение, — сказал старый Джолион.
"Well," murmured James, "you will have your own way-it's a good opinion.	— Ну, ты всегда делаешь по-своему, — пробормотал Джемс, — а мнение стоящее.
Good-bye!	Прощай!
We're going to drive down to Hurlingham.	Мы хотим проехаться в Харлингэм.
They tell me June's going to Wales.	Я слышал, что Джун уезжает в Уэлс.
You'll be lonely tomorrow.	Тебе будет тоскливо одному.
What'll you do with yourself?	Что ты будешь делать?
You'd better come and dine with us!"	Приезжай к нам завтра обедать.
Old Jolyon refused.	Старый Джолион отказался.
He went down to the front door and saw them into their barouche, and twinkled at them, having already forgotten his spleen-Mrs. James facing the horses, tall and majestic with auburn hair; on her left, Irene—the two husbands, father and son, sitting forward, as though they expected something, opposite their wives.	Он проводил их до дверей и, успев уже забыть свое раздражение, подмигнул, глядя, как они усаживаются в экипаж: лицом к упряжке — миссис Джемс, высокая и величественная, с каштановыми волосами; слева от нее — Ирэн; оба мужа — отец и сын — напротив жен, словно настороже.
Bobbing and bounding upon the spring cushions, silent, swaying to each motion of their chariot, old Jolyon watched them drive away under the sunlight.	Старый Джолион смотрел, как они отъезжают в полном молчании, освещенные солнцем, раскачиваясь и подскакивая на пружинных подушках в такт движению экипажа.
During the drive the silence was broken by Mrs. James.	Молчание было прервано миссис Джемс.
"Did you ever see such a collection of rumty-too people?"