Тезей - [62]

Потом она подняла руку с тремя раздвинутыми пальцами, и тут же раздались звуки дудок и флейт.

На площади, притоптывая через каждые три шага, появились амазонки со щитами полумесяцем и в шлемах, в легких цветных одеяниях самых разных оттенков, стянутых в талии поясами. Руки их были обнажены, ноги тоже, босые, без нарядных подошв. Все остальные женщины на площади оставались в длинных темных шароварах.

Танцовщицы со щитами достигли центра открытого пространства и остановились, продолжая дружно притоптывать на месте. Греки глазели на танец с интересом, но и снисходительно. Они привыкли к движениям под музыку куда более изобретательным. Даже юнцы у них на учениях — вооруженные — исполняли военный танец более искусно.

— Так они быстро устанут, — заметил Тезей.

— Танец воительниц не знает усталости, — улыбнулась и ему Ипполита.

— Разумеется, — заметил сидевший рядом с нею Герм, — девы, несущие погибель мужчинам. Тут не до устали…

— А что с вами делать, как не воевать, — ответила ему Меланиппа.

— Воевать? — благодушно откликнулся повеселевший Солоент, — а почему у вас ножки меньше мужских…

Сидя у ног Антиопы, он испытывал именно счастливое благодушие.

Тем временем танцовщицы со щитами снова двинулись с места, продолжая притоптывать и образуя хоровод. Площадь зашевелилась, втягиваясь всей своей массой в танец. Площадью овладело нечто магическое, необъяснимое. Взоры трех сестер устремились в самый центр танцующих. Но и греческих воинов захватило острое чувство изумления от стремительной, очень простой, но отточенной восторгом грации множества танцовщиц.

Что до Солоента, то он был поглощен происходящим не менее Антиопы.

Вторая глава

В мегароне Ипполиты, если к ее приемной зале подходит это греческое название, гостей ожидала трапеза. На этот раз праздничная и в обществе женщин. Три царственных сестры и верховная жрица амазонок — главная жрица Луны старуха Орифия принимали Геракла, Тезея, Герма и Солоента. Присутствовала и Адмета. На ней была короткая розовая рубашка, схваченная в талии серебристым поясом. Словно Геката — дева с блестящей повязкою. Ее стройные ноги открыты взорам. Тонколодыжная Персефона, да и только. Амазонки же были в шароварах из легкой и нежной ткани, живописно обтекавшей тренированную, отточенную их образом жизни стать.

Это поначалу мужчинам мешало сосредоточиться, как и шум, все еще долетавший со стороны площади, хотя там никто уже не танцевал.

— Что происходит? — спросила Ипполита амазонку, вошедшую в зал с некоторой растерянностью на лице.

— Девы решают, как подступиться к мужчинам, — сказала вошедшая.

— Разве в городе нет списков, аналогичных поземельным? — рассудила Ипполита, — напомни-ка им про них.

— Я сообщу твое повеление суровым сестрам, — склонилась перед царицей амазонка.

— Наш сельский юноша сказал бы: я пойду к братве, — заметил Геракл, когда она удалилась.

— Что такое списки, ясноглазая? — спросил у Ипполиты Тезей.

— Списки — это наши отряды, — улыбнулась в ответ Ипполита.

— Амазонки на конях — отряды наших воинственных муравьев, — уточнила Меланиппа, — совершающие набеги на ваши земли.

— Наши земли далеко… Очень далеко, — поспешил смягчить сказанное Меланиппой Солоент.

— Не для наших муравьев, — усмехнулась Меланиппа.

— Если бы мы приплыли к вам надолго и рядом с вашим, красавицы, основали поселение, то употребили бы иные слова, — рассудил Герм.

— Какие? — насторожилась Меланиппа.

— Пчельник, пасека…

— Наша жизнь — войско, — задумчиво произнесла Ипполита. — Мы не хотим вашей неустроенности.

На некоторое время за столом установилось молчание.

— А правда, что амазонка может лишиться девственности, только убив трех мужчин? — вдруг спросил Солоент.

Женщины рассмеялись. Даже молчавшая до сих пор Адмета.

— Такое было давным-давно, — ответила Солоенту Антиопа, сидевшая рядом с ним, но до сих пор почти не уделявшая ему внимания.

— У нас и мужчины тут есть, — вступила в беседу старая Орифия.

— Как?! Как? Как! — встрепенулись гости.

— Так, — просто ответила жрица.

— Только им запрещено садиться на коней, — поспешила пояснить Меланиппа, — участвовать в священных танцах и вообще… общаться с нашими богами.

— Мы и женщин принимаем, — продолжала Орифия.

— Как? Наших женщин! — ревниво воскликнул Геракл.

— Ваших, ваших, — улыбнулась и ему Ипполита. — Ваши женщины приезжают к нам отдохнуть от вашего мира ненадолго, а остаются на годы.

— Но, если захотят, мы отпускаем женщин с сыновьями, — добавила Орифия.

И произнесла это Орифия доброжелательно, мягко. И могло показаться, что не она здесь неколебимая жрица, а жесткая на слова Меланиппа.

— Потому-то в старину наши царицы Марпесса, Лампадо и Гиппо до самого вашего моря земли завоевывали, а мы вот здесь сидим… Вы-то к нам зачем пожаловали, — после ворчливой вспышки вдруг вполне миролюбиво склонилась Меланиппа к Тезею и даже притронулась к его волосам.

Однако ответить Тезей не успел. В залу опять вбежала амазонка.

— Отряд танцовщиц требует для себя Геракла, — объявила она Ипполите.

— Что значит требует? — гневно поднялась Ипполита.

— Ну…, — замялась амазонка… — Очень просят.

— Вот, очень просят, — заступился за танцовщиц Геракл, не особенно отдавая себе отчета в том, чем может на самом деле обернуться для него такая защита. — Это те, кто так маняще танцуют? — спросил он.