Тетя Ася, дядя Вахо и одна свадьба - [30]
– Это потому что у тебя слишком большая ж…! – откликнулся Вахтанг.
– А у тебя тестостерон снижен! От этого все проблемы! – не задержалась с ответом Карина.
– Ты меня не лечи! И куда опять ты дела мои очки? – Вахтанг пошел в дом.
– Что ты там делаешь? – тут же забеспокоилась Карина.
– Что надо, то и делаю!
– У него повышен сахар, ему сладкое совсем нельзя, – стала объяснять Асе Карина, поскольку Нина сидела с осоловевшими от обилия информации глазами. – А он уходит на кухню и ест мороженое. Вахо! Ты опять мелко ешь мороженое?
– А как это – «мелко»? – спросила, очнувшись, Нина.
– А вот так. – Карина показала, как ее муж, быстро орудуя ложкой, ест мороженое. – Вахо! Неси мороженое девочкам! Пусть они его мелко едят! – крикнула она и побежала отбирать у мужа мороженое.
– Карина, хватит бегать! Погадай девочке на кофе, – попросила тетя Ася.
– Ты же знаешь, я плохо гадаю, – ответила Карина, но с энтузиазмом взяла из рук Нины чашку.
– И эта женщина лечит детей! – возмутился дядя Вахо. – Слушай, ты определись уже – ты врач или гадалка?
– Пойдем отсюда! – Карина увела Нину в сад, где рядом с курятником стоял еще один столик. – Ну, смотри, все у тебя хорошо. Хлопот много. Давай чашку откроем.
Карина ткнула пальцем в чашку, провернула, как будто хотела сделать дырку, и удовлетворенно кивнула.
– Хорошо открылась.
Потом Карина нарисовала пальцем полосы.
– Это я крест смотрю. А вот сердце закрыто, ничего не видно.
Если бы у Нины кто-нибудь спросил уже на следующее утро, что ей нагадала Карина, она бы ни за что не ответила. Не помнила. В одно ухо влетело, в другое вылетело. Остались какие-то обрывки – что все хорошо будет, встречи новые, хлопоты. А сердце надвое расколото, но это тоже хорошо. И печаль есть, но хорошая. И волнения, но тоже все к лучшему.
Карина отвлеклась, когда во двор вбежали ее внуки-погодки. Она тут же из доброй предсказательницы превратилась в строгую бабушку.
– Быстро идите есть! – скомандовала она мальчишкам.
– Мы не хотим!
– Я сказала, за стол! Я мясо приготовила!
– Я не хочу мясо! – сказал старший из мальчиков. – Можно я его завтра на обед съем?
– Что ты такое говоришь? Ты не можешь есть мясо на обед!
– Почему?
– Потому что завтра ты будешь есть обед!
– Хорошо, я съем мясо на ужин.
– Нет, я все-таки с вами умру. У меня бестолковые внуки, которые похожи на своего деда! Ася, хоть ты им скажи!
Воспользовавшись тем, что Карина отвернулась к гостям, мальчишки, схватив по куску хачапури, опять сбежали за ворота.
– Ладно, мы тоже пойдем. Спасибо, Карина, – сказала тетя Ася.
– Уже? Вы же только пришли! – ахнула Карина. – Вахо, они уже уходят!
– До свидания, Ася, – сказал, вставая Вахтанг. – Нина, живи счастливо, девочка, – шепнул он, обнимая Нину, – ты очень похожа на свою мать. Я смотрел на тебя в профиль и думал, что сидит Тома. Так бы и смотрел всю жизнь. Все, иди, я все сказал.
Нина в беспамятстве, одурев от нахлынувших эмоций, разговоров, людей и событий, кивнула.
Они вышли за ворота в сопровождении Арчи – помеси таксы и бульдога, который «улыбался» им, пока они не сели в такси.
– Нет, он все-таки бешеный, – проговорила тетя Ася.
Им пришлось опять вернуться на бульвар – дорогу, которая вела вдоль пляжа, куда выходили по вечерам местные жители на променад. Дорогу, на которой можно было встретить кого угодно.
Сейчас в прибрежных кафе играла музыка, дети катались на велосипедах, целые семьи сидели на лавочках в ожидании, когда включат танцующие фонтаны – главное развлечение последнего года. Под классическую музыку фонтаны брызгали струями и переливались огнями, показывая «живые картины». Было красиво. Так красиво, что Нине захотелось посмотреть.
– Стойте, стойте! – закричала она.
– Что случилось? – спросила крестная.
– Можно я выйду? Посмотрю, а потом сама домой доеду, – попросила Нина.
– Конечно, выходи. А я поеду. Позвони Рафику, он тебя заберет.
Нина вышла из такси и пошла вдоль искусственного пруда с фонтанами. Почти дойдя до самого центра набережной, она остановилась, увидев знакомую спину. Прямо перед ней сидела художница Ляля, которая рисовала портрет двух мужчин, державших друг друга за плечи и улыбавшихся. Ляля заканчивала портрет.
– С вас сорок лари, – сказала она, пока мужчины рассматривали произведение.
– Почему сорок? – удивился один. – Ты же сказала, что двадцать.
– Двадцать за одного, а вас двое, – устало объяснила Ляля. – Но если не нравится, можете не платить.
– Заплати ей, – бросил второй мужчина.
Было видно, что рисунок им не понравился, но за их спинами стояли дети и мамы – живая очередь, которая напирала. Мамы хотели хоть чем-то занять детей, чтобы спокойно посидеть в ближайшем кафе, попить кофе и поговорить.
Мужчины отошли, и перед Лялей села девочка.
– Ляля, здравствуйте, – подошла к ней Нина.
– Господи, Нино, тебя мне Бог послал. Пожалуйста, нарисуй за меня, я уже не могу. Понимаешь, не могу, и все! – У Ляли заметно тряслась рука.
– Хорошо, – согласилась Нина с ужасом.
– А почему она рисовать будет? – спросила мама девочки.
– Она еще лучше меня рисует, – ответила ей Ляля.
– Ладно, пусть рисует. Только скажи ей, пусть красиво рисует!
С момента выхода «Дневника мамы первоклассника» прошло девять лет. И я снова пошла в школу – теперь с дочкой-первоклассницей. Что изменилось? Все и ничего. «Ча-ща», по счастью, по-прежнему пишется с буквой «а», а «чу-щу» – через «у». Но появились родительские «Вотсапы», новые праздники, новые учебники. Да, забыла сказать самое главное – моя дочь пошла в школу не 1 сентября, а 11 января, потому что я ошиблась дверью. Мне кажется, это уже смешно.Маша Трауб.
Так бывает – тебе кажется, что жизнь вполне наладилась и даже удалась. Ты – счастливчик, все у тебя ровно и гладко. И вдруг – удар. Ты словно спотыкаешься на ровной дороге и понимаешь, что то, что было раньше, – не жизнь, не настоящая жизнь.Появляется человек, без которого ты задыхаешься, физически не можешь дышать.Будь тебе девятнадцать, у тебя не было бы сомнений в том, что счастье продлится вечно. Но тебе почти сорок, и ты больше не веришь в сказки…
Каждый рассказ, вошедший в этот сборник, — остановившееся мгновение, история, которая произойдет на ваших глазах. Перелистывая страницу за страни-цей чужую жизнь, вы будете смеяться, переживать за героев, сомневаться в правдивости историй или, наоборот, вспоминать, что точно такой же случай приключился с вами или вашими близкими. Но главное — эти истории не оставят вас равнодушными. Это мы вам обещаем!
В этой книге я собрала истории – смешные и грустные, счастливые и трагические, – которые объединяет одно – еда.
В центре романа «Нам выходить на следующей» – история трех женщин: бабушки, матери и внучки, каждая из которых уверена, что найдет свою любовь и будет счастлива.
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
Повесть «Винтики эпохи» дала название всей многожанровой книге. Автор вместил в нее правду нескольких поколений (детей войны и их отцов), что росли, мужали, верили, любили, растили детей, трудились для блага семьи и страны, не предполагая, что в какой-то момент их великая и самая большая страна может исчезнуть с карты Земли.
«Антология самиздата» открывает перед читателями ту часть нашего прошлого, которая никогда не была достоянием официальной истории. Тем не менее, в среде неофициальной культуры, порождением которой был Самиздат, выкристаллизовались идеи, оказавшие колоссальное влияние на ход истории, прежде всего, советской и постсоветской. Молодому поколению почти не известно происхождение современных идеологий и современной политической системы России. «Антология самиздата» позволяет в значительной мере заполнить этот пробел. В «Антологии» собраны наиболее представительные произведения, ходившие в Самиздате в 50 — 80-е годы, повлиявшие на умонастроения советской интеллигенции.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.
Мама все время рассказывает истории – мимоходом, пока варит кофе. Истории, от которых у меня глаза вылезают на лоб и я забываю про кофе. Истории, которые невозможно придумать, а можно только прожить, будучи одним из главных героев.
Эта книга – сборник повестей и рассказов. Все они – о семьях. Разных – счастливых и не очень. О судьбах – горьких и ярких. О женщинах и детях. О мужчинах, которые уходят и возвращаются. Все истории почти документальные. Или похожи на документальные. Жизнь остается самым лучшим рассказчиком, преподнося сюрпризы, на которые не способна писательская фантазия.Маша Трауб.
Я приехала в дом, в котором выросла. Долго пыталась открыть дверь, ковыряясь ключами в дверных замках. «А вы кто?» – спросила у меня соседка, выносившая ведро. «Я здесь живу. Жила», – ответила я. «С кем ты разговариваешь?» – выглянула из-за двери пожилая женщина и тяжело поднялась на пролет. «Ты Маша? Дочка Ольги?» – спросила она меня. Я кивнула. Здесь меня узнают всегда, сколько бы лет ни прошло. Соседи. Они напомнят тебе то, что ты давно забыл.Маша Трауб.
Любая семья рано или поздно оказывается на грани. Кажется, очень просто перейти незримую черту и обрести свободу от брачных уз. Или сложно и даже невозможно? Говорить ли ребенку правду? Куда бежать от собственных мыслей и чувств? И кому можно излить душу? И, наконец, что должно произойти, чтобы нашлись ответы на все вопросы?