Тетрадь опасных советов - [3]

Чума полная... — пробормотал Ситников.

В этот момент в прихожей раздался звонок. Вадик положил тетрадь на холодильник и пошел открывать дверь.

На пороге он увидел своего одноклассника и соседа Витю Пузыренко по прозвищу Пузырь. Тот стоял в шортах, в белой майке без рукавов и в желтых сланцах на босу ногу; в руках Пузырь держал надкусанный батон. Толстый и белый Витя Пузыренко напоминал вылезшее из кадушки тесто, потому что на протяжении четырнадцати лет питался, как борец сумо. Вместо «Привет! Как дела?» Пузырь заорал:

Ты офонарел?! Где ты шляешься?! Я тебе целый час звоню! Блин, тут такое происходит! Караул! Я тебе и по телефону, и в дверь звонил, а ты — ноль внимания! Тут такой ураган! Та—а—акой! Атас!

Вадик давно знал своего друга, поэтому был уверен, что ничего особенного не произошло, но из вежливости все—таки поинтересовался:

Что случилось?

У тебя кусочка маслица не найдется?

Найдется. Заходи.

Пузырь, не снимая обуви, быстро прошел в кухню, по—свойски открыл холодильник, достал оттуда масло, сыр, ветчину. Затем разрезал свой батон вдоль на две половинки и принялся делать гигантский сэндвич с маслом, ветчиной и сыром.

Блин! У меня в доме масла нету! А какой бутерброд без масла? Ведь так и переводится: «бутер» — масло, «брод» — хлеб. Да—а, врагу такой жизни не пожелаю. Родители мои очумели в хлам! Прикинь, вчера повели меня к врачу—диетологу, чтобы проконсультироваться насчет моего веса. Жестко поступили, жестко! Врач — садист конкретный! Посадил меня на строгую диету, враг! Целую неделю приказал жрать одни фрукты и овощи! А я не лошадь Фру—Фру и не обезьянка Чи—Чи, чтобы семь дней жевать траву и бананы!

Вообще—то тебе полезно скинуть килограммов двадцать. Много есть вредно.

Много есть вредно, курить противно, а помирать здоровым жалко! Главное, родичи сами сели на диету, ну, чтобы меня не раздражали вкусные запахи из кухни. А я сегодня утром, когда они умотали на работу, до булочной добежал, батон купил и сразу к тебе, потому что до гастронома сил нет идти. Кстати, у тебя есть что-нибудь жидкое, газированное и сладкое, типа холодной колы?

В ней сахара много, от него толстеют, — предупредил Вадик, доставая из холодильника запотевшую бутылку с газировкой. — Не злоупотребляй.

Не парься. Главное, перед злоупотреблением охладить.

Как волка ни корми, а у верблюда все равно горб больше. Впрок не наешься, скоро опять захочешь, и, в конце концов, твои родители тебя застукают.

Вадик почти не обращал внимания на Пузыря, тем более что толстяк в этом не нуждался, так как действовал в соседской кухне, как в своей собственной. Ситников думал о Майе, о ее внезапном появлении и странном исчезновении. Тем временем Витя Пузыренко доел свой батон, выпил литр газировки и откинулся на спинку стула, расслабленно опустив руки.

Вот теперь торкнуло, — сказал он, облизываясь. — Это тебе не кочан капусты зубами перемолоть. Не поверишь, у меня от этих овощей аж челюсти болят. Ты о чем задумался, детинушка? — спросил Пузырь, наконец обратив внимание на кислый вид Вадика. — Сидишь, молчишь, и цвет лица у тебя какой—то нездоровый, бледный. Замерз, что ли? Эй! Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, синяя?

Тут меня одна тема загрузила. Сплошные непо—нятки, — задумчиво произнес Вадик и рассказал о своей встрече с Майей.

Пузырь внимательно выслушал его, потом подошел к кухонной плите, проверил содержимое кастрюли и сковородки, пальцами достал две котлеты и принялся уплетать их, откусывая то от одной, то от другой и сосредоточенно глядя в окно, о чем—то размышляя. Покончив с котлетами, он сказал:

Какая—то лажовая история с этим «Фордом». Не верю я в эту туфту.

А что тебя напрягает?

Все. Если Майя знала, что к ней прикопался какой—то мутный тип, то почему она не обратилась за помощью к ментам или просто к прохожим?

Она обратилась ко мне, а я и есть прохожий, вернее, проезжий, в смысле проезжающий мимо человек.

А тот волдырь в «Форде» совсем без башни, что ли? Зачем он погнался за вами, для чего рисковал своей машиной и правами? Только для того, чтобы напугать незнакомую девчонку?

Может, он под кайфом был, ну, пьяный, или обкуренный, — предположил Вадик.

У таких реакция нарушена, а он, как ты говоришь, несколько минут гнался за вами, лихо обгонял другие тачки. Значит, реакция у него не тормозила. Нет, брат, тут все не так просто, как тебе кажется, тут какие—то заморочки, сто пудов. Или мужик в «Форде» знаком с Майей и у него были серьезные причины, чтобы преследовать и догонять ее. Или они сыграли для тебя спектакль.

Зачем?

Подстава.

А цель?

Войти в доверие, попасть в твою квартиру, взять все, что плохо лежит, и смотаться. Эх ты, олух царя небесного. Сначала надо было паспорт ее посмотреть или какой-нибудь документ, а уж потом дома у себя оставлять без присмотра. Вдруг она малолетняя преступница, воровка на доверии?

В глаза! — проникновенно произнес Вадик. — В глаза надо человеку смотреть, дяденька! Не в паспорт, а в глаза! Я как в глаза ей посмотрел, так сразу и понял, что она "никакая не преступница.

Ты проверил, из квартиры ничего не пропало? Все вещи на месте?

Не пропало. Наоборот, появилось кое—что новое. — Вадик привстал и, взяв с холодильника увесистую тетрадь, положил ее на стол, предупредив: — Только сначала руки вытри. Все—таки чужая вещь.